Военное искусство древних славян. Декоративно-прикладное искусство декоративно-прикладное искусство восточных славян и древней руси
"ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО. ИСКУССТВО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН"
Введение
Древнерусское искусство уходит своими корнями в глубины I тысячелетия н. э., в те времена, когда по Восточной Европе передвигались многочисленные славянские племена.
Древнейшие из известных памятников восточнославянского искусства относятся к III–VI вв. Среди них бронзовые подвески, украшенные выемчатой эмалью, найденные в нескольких кладах. Ажурное литье подвесок выполнено в сложных и одновременно гармоничных формах геометрического орнамента. Сложная техника цветных выемчатых эмалей свидетельствует о том, что в этих произведениях мы сталкиваемся уже с искусством, достигшим высокого уровня. К VI в. относится клад, найденный в селе Мартыновка, в устье реки Роси. Здесь было обнаружено восемь литых серебряных фигурок людей и коней. Детали проработаны чеканкой, гривы коней и волосы людей позолочены. Весьма вероятно, что все изображения входили в единую композицию. Фигуры лошадей должны были служить амулетами, «оберегами», защищавшими человека от всевозможных злых духов. Кони мартыновского клада поражают сочетанием реалистически трактованных деталей с сильно стилизованными, даже чисто орнаментальными, напоминая изделия скифо-сарматского «звериного стиля».
Прикладное искусство восточных славян известно нам гораздо лучше, чем другие формы их художественного творчества. Оно было самым массовым и оказалось наиболее стойким в борьбе с христианской идеологией, сумев донести некоторые свои черты до сегодняшних дней. Фибулы и подвески, браслеты и височные кольца, предметы быта и игрушки, посуда – все эти изделия в руках народных мастеров нередко становились подлинными произведениями искусства. Их декоративные элементы были тесно связаны с господствовавшим языческим мировоззрением.
Славянская языческая религия представляла собой сложный мировоззренческий комплекс. Во главе языческого пантеона стоял земледельческий бог плодородия, бог природы, жизни, повелитель молний и дождя – Род (он же Сварог, Святовит и т. д.). Ступенькой ниже располагались солнечные боги – Даждьбог, Хоре, Ярила, а также Перун и Велес. Низшую ступеньку в этой «божественной иерархии» занимали ветры, русалки, рожаницы, которые вместе с почитаемыми предками даровали изобилие человеку. Позднее на первое место выдвигается бог молнии и грома Перун, который становится также богом феодальной верхушки общества, богом князей и дружинников. В сонме языческих богов, изображения которых установил в конце X в. на киевском холме князь Владимир Святославич, Перун несомненно главный. «И нача княжити Володимер в Киеве един и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь», – говорит летопись.
Подобно палеолитическим изваяниям женщин-родоначальниц, «кумиры» славян-язычников представляли собой скульптурные изображения из дерева, бронзы, глины, камня с примитивной графической или барельефной проработкой деталей. Характерным примером может служить погрудное известняковое «Акулининское изваяние» (из раскопок под Подольском), представлявшее, возможно, женское божество. В технике круглой скульптуры решен только объем головы. Черты лица просто «нарисованы» резцом и в профиль не просматриваются.
Культовые изваяния славян не имели унифицированной «иконографии». Каждый памятник такого рода обладает какими-то своими индивидуальными чертами. Идолы могли быть погрудными или в рост. Чаще же, видимо, изображалась одна голова на длинном деревянном или каменном древке-столпе, как об этом сообщают средневековые арабские писатели.
Самая знаменитая из восточнославянских скульптур – Збручский идол IX–X вв., поставленный на холме над рекой Збруч, на границе племен волынян, белых хорватов, бужан и тиверцев. Это стесанный на четыре грани большой каменный столп, каждая сторона которого покрыта барельефными изображениями, когда-то раскрашенными. Верхний ярус занимают фигуры богов и богинь с одинаковыми безбородыми лицами, длинными волосами, но с различными атрибутами. Можно также предположить, что круглая шапка, очень близкая к древнерусским княжеским головным уборам , надета на голову одного четырех – ликого верховного божества, обращенного на все четыре стороны света или открывающегося язычнику разными гранями своего могущества. Это сближает Збручский идол с четырехликим западнославянским Святовитом. Характерно, что самой важной чертой могущества божества славян-земледельцев является дарование изобилия, символизированного рогом в руке одной из фигур.
В Збручском идоле отражены и космогонические представления язычества. Четыре описанные фигуры занимают верхнюю половину столпа. Нижняя разделена на два яруса. Вверху изображены небольшие фигуры людей, как бы взявшихся за руки в своеобразном хороводе. Ниже показаны три стоящие на коленях фигуры, которые поднятыми руками упираются в верхний ярус, поддерживая его. Несомненно, что в конструкции и сюжетах Збручского идола выражено представление о трехчастном делении мироздания на небо – место пребывания богов, землю, где живут люди, и подземный мир, на котором держится земля.
Идолам поклонялись и приносили жертвы в культовых сооружениях – «капищах».
Конструкция и архитектура языческих святилищ были весьма разнообразны, но до сих пор они плохо изучены. Небольшое святилище, по-видимому, женского божества, раскопано на реке Гнилопять под Житомиром. Оно представляет собой вытянутую с севера на юг и углубленную на полметра в материк ровную площадку причудливой формы, на которой просматриваются контуры женской фигуры. Примерно на месте «сердца» этой фигуры помещался главный идол, на север и юг от него – идолы меньших размеров. Конечно, существовали и святилища иных форм, с развитой архитектурой, известной по описанию западнославянских храмов Свя-товита в Арконе и Радогоста в Ретре.
Немногим более известна нам и светская (жилищная и крепостная) архитектура языческого периода. Археологические данные сообщают в основном сведения о планировке славянских деревоземляных, глинобитных и каменных сооружений, о конструкции характерных для юга полуземлянок и северных срубов.
Одним из последних памятников язычества, его своеобразным художественным эпилогом является большой турий рог из княжеского курганного погребения «Черная могила» в Чернигове (IX–X вв.). Подобно Збручскому идолу, он относится уже к «государственному периоду». На серебряной оковке рога в окружении полусказочного звериного мира вычеканена сюжетная композиция, в которой видит отражение черниговского эпизода былины об Иване Годиновиче. Здесь изображена крупная, спокойная и величественная «вещая птица», похожая на орла, – древний герб Чернигова. По направлению к ней слева бегут две фигуры – длинноносая девушка с луком и колчаном (невеста Ивана Годиновича) и бородатый мужчина с луком (Кащей Бессмертный). Позади него три стрелы, одна из которых летит ему в голову. Эпический сюжет, окрашенный тотемистическими представлениями, трактован черниговским художником в сочной и динамичной, хотя и грубоватой манере, свидетельствующей о принадлежности памятника народной культуре.
Именно в народной культуре языческое мировоззрение и формы искусства найдут свое прибежище, свою крепкую опору и заставят христианскую церковь не только корчевать «бесовские» обычаи и нравы, но
и приспособляться к ним, подменять «громовика» Перуна «громовиком» Ильей, Велеса – Власием, «закрывать» языческие праздники приуроченными к тем же дням христианскими. Древо восточнославянского искусства языческой эпохи было еще слишком молодо и давало лишь первые художественные побеги. Христианская культура не выкорчевала до конца его корней, и очень важно отметить, что в домонгольский период существования древнерусского искусства взаимовлияние языческих и христианских традиций и образов привело к «обрусению» византийских художественных норм в зодчестве и в живописи.
Искусство Киевской Руси
Сформировавшееся в IX в. древнерусское государство – Киевская Русь с принятием в 988 г. христианства из Византии оказалось вовлеченным в мощный культурный поток византийско-славянского мира, в сферу восточнохристианской культуры. В процессе ее усвоения и многовековой творческой переработки родилось то оригинальное и самобытное искусство, которое мы, собственно, и называем древнерусским и которое составляет предмет законной гордости русского, украинского и белорусского народов.
Это искусство отдалено от нас не только столетиями. Порожденное иным мировоззрением и специфическими общественными условиями , оно обладает рядом особых признаков, без учета которых невозможно его полноценное эстетическое восприятие. Прежде всего это искусство обслуживало религиозные потребности общества, потребности христианского мировоззрения и культа. Оно тесно связано с религией тематикой, содержанием, формой и призвано сосредоточить мысли и чувства человека на «неземном», «невещественном». Это не значит, конечно, что древнерусское искусство никак не связано с жизнью и не отражает мыслей, интересов, настроений, волновавших средневековое общество. Создавая образ Вседержителя или Николы, живописуя Страшный суд или крестные страдания Христа, древнерусский мастер отвечал себе и своим современникам на важнейшие мировоззренческие вопросы, пытался проникнуть в тайны прошлого и будущего мироздания, осмыслить добро и зло, найти активный жизненный идеал. Изучая эти произведения, мы изучаем духовную жизнь Руси, борьбу различных идеологических течений, взлеты философской, этической и эстетической мысли. Конечно, выявить жизненную сущность в творениях древнерусских живописцев, понять, каким образом реальная жизнь отразилась в том или ином конкретном произведении, далеко не просто. Еще сложнее это сделать в архитектуре, с ее «абстрактным» языком объемов и линий.
("1") Другая существенная черта древнерусского, как и всякого иного средневекового искусства, – следование канону. Она нашла свое выражение во всех видах пластических искусств, но чаще всего говорят о каноничности применительно к древнерусской живописи, имея в виду использование художниками устойчивого набора сюжетов, типов изображения и композиционных схем (иконография), освященных вековой традицией и апробированных церковью. В художественной практике применялись так называемые образцы – рисунки, миниатюрные иконы – «таблетки», позднее – «прориси» (контурные кальки), без которых не обходился почти ни один средневековый мастер. Однако считать, что канон только сковывал мысль средневекового живописца, суживал его творческие возможности, было бы неверно. Канон – явление сложное и не может быть оценен однозначно. Он был неотъемлемой структурной частью средневековой культуры, дисциплинировал художника, направляя его поиски, воспитывая зрителя, помогая ему быстро ориентироваться в идейном замысле художественных произведений.
Еще одна важная характерная черта древнерусского искусства – его преимущественная имперсональность. В отличие от искусства нового времени и от западного искусства эпохи Возрождения и позднейших периодов, мы не так уж часто можем назвать имя строителя того или иного древнерусского собора или автора иконы, создателя золотого креста или роскошного евангельского оклада. До конца XV в. такие сведения единичны.
«Безымянность» – порождение средневекового мировоззрения и культового назначения искусства. Роль творца церковь отводила себе, признавая художника лишь исполнителем. К тому же средневековый мастер обычно находился не на верхних ступенях феодальной общественной лестницы. Вот почему мы гораздо чаще знаем заказчика художественного шедевра, чем его создателя.
И все же имперсональность средневекового искусства не следует преувеличивать. Нам известно не одно и не два имени русских зодчих, иконописцев, ювелиров, книгописцев древнейшего периода, зафиксированных на стенах храмов и полях икон, окладах и страницах книг. Киево-Печерский патерик сохранил имя знаменитого русского иконописца XI – начала XII в. печерского монаха Алимпия. Таким образом, уже на заре русского средневекового искусства открываются нам имена его первых творцов.
Для того чтобы представить себе те условия, в которых развивалось искусство Древней Руси, следует учесть еще одно важное обстоятельство: искусство не просто обслуживало религиозные потребности общества, но непосредственно служило церкви как главнейшему идеологическому институту феодального общества и находилось под ее контролем. Отводя художнику лишь роль исполнителя, церковные иерархи следили за каноничностью его творчесства, порой поощряя ремесленничество.
Особенно отрицательно отразилось это на живописи XVI–XVII столетий. В условиях идеологического господства церкви светская живопись не имела возможности свободно развиваться; поздно появился портретный жанр; осталась в пасынках любимая народом деревянная скульптура.
Тяготение к традиционализму в архитектуре побудило патриарха Никона в середине XVII в. наложить запрет на строительство шатровых храмов – гордости русской национальной архитектуры.
Таковы условия, в которых развивалось древнерусское искусство, оставившее нам бесценное художественное наследие.
Сокрушив «кумиры» Перуна и других языческих богов и воздвигнув монументальный храм св. Богородицы, киевский князь Владимир Святославич как бы подвел черту под древнейшим периодом русской истории. Принятие христианства в его византийской редакции обеспечило молодому русскому государству широкие культурные контакты с самой развитой страной тогдашней Европы, использование ее богатейшего художественного опыта. Очень важным было также приобщение Руси к искусству и культуре Болгарского царства, переживавшего в X в. период расцвета. Многие из древнейших сохранившихся русских рукописных книг являются списками с болгарских оригиналов.
Политическим и культурным центром Русской земли X–XI вв. был Киев – «мать русских городов», город, который в это время так бурно рос, что иностранные наблюдатели имели все основания называть его соперником Константинополя и «блестящим украшением Греции» (православного мира). Титмар Мерзебургский утверждал, что в Киеве начала XI в. было 400 церквей. Вероятно, в это число попали не только церкви, но и башнеобразные постройки светского характера.
Архитектура Киевской Руси
Культовое зодчество имело особое значение в феодальной христианской культуре. Храм являлся образом мироздания, «кораблем спасения», центром общественной жизни и средоточием всех видов искусства. Он воплощал в себе философию, этику и эстетику феодального общества. В нем произносились блестящие ораторские «слова» и «поучения», пелись величавые песнопения. В его архитектуре, стенной живописи и иконах воплощались представления о строении мира, его истории и его будущем. Самый внешний облик «украшенных» церковных зданий, с которыми не могли соперничать даже княжеские дворцы, производил особенное впечатление на простолюдинов.
Первые русские церкви были в большинстве деревянные и не сохранились до нашего времени, как, впрочем, не сохранилась и грандиозная каменная церковь святой Богородицы, построенная князем Владимиром Святославичем в 989–996 гг. и названная Десятинной (князь выделил десятую часть своих доходов на ее содержание). Правда, проведенные археологами раскопки и некоторые письменные источники позволяют нам судить об облике Десятинной церкви, имевшей три нефа с апсидами на востоке, обходную галерею и, вероятно, многоглавие. Внутри она была украшена фресками.
Древнейшим «свидетелем» тех времен и крупнейшим художественным памятником Киевской Руси является Софийский собор, построенный сыном Владимира Ярославом Мудрым (1037 г. – конец XI в.). Киевская София – величественное пятинефное сооружение крестово-купольной системы, ограниченное на востоке пятью апсидами и увенчанное тринадцатью куполами (снаружи перестроено в XVII в. в стиле украинского барокко). Огромный двенадцатиоконный барабан заливал светом центральное пространство храма. Четыре главы освещали алтарь , восемь – обширнейшие хоры («восходние полати», на которых во время богослужения находился князь со своими приближенными), занимавшие всю западную часть здания. Столь развитых хор мы не встречаем в византийских храмах. Собор был окружен одноэтажной открытой галереей. Позднее первоначальная галерея была надстроена и слилась с основным массивом церкви, а вокруг нее была выстроена новая одноэтажная галерея с лестничными башнями. Так сформировался архитектурный облик киевского Софийского собора, отличающийся ясностью и логичностью художественного замысла. Собор представляет собой как бы величественную пирамиду, мерный шаг ступеней которой последовательно и неуклонно восходит к центральной точке – блистающему позолотой главному куполу. Внешний вид собора был праздничным и нарядным. Как и все каменные постройки этого периода, он был сооружен из плоского кирпича – плинфы с применением в кладке «утопленных» рядов, покрывавшихся розоватой цемянкой. Так возникала характерная для плинфяных зданий нарядная двухцветность.
Ступенчато-пирамидальный архитектурный облик Софии и ее многоглавие отличают этот храм от однотипных византийских церквей и вводят его, как можно полагать, в русло традиции местного деревянного зодчества, повлиявшего и на Десятинную церковь. Тринадцатиглавой была первая деревянная София в Новгороде. В интерьере Софии Киевской в полную меру реализовалась идея средневекового синтеза искусств. Перед глазами вошедшего сменялись разнообразные живописные перспективы, которые влекли его к центру – в подкупольное пространство. Весь интерьер собора блистал великолепием отделки. Полы были покрыты мозаичной смальтой, инкрустированной в плиты из красного шифера или уложенной в связующий раствор. Алтарь (полностью открытый в те времена глазам собравшихся, так как перед ним находилась лишь низкая мраморная преграда, а не высокий иконостас, появившийся в более позднее время), центральный купол, восточные столбы, паруса и подпружные арки были украшены драгоценной мозаикой, а остальные части стен – многоцветной фресковой росписью. Из всех этих компонентов складывался общий художественный облик Киевской Софии – храма, создание которого его современник митрополит Илларион считал важнейшей заслугой Ярослава Мудрого: «Яко церкви дивна и славна всем окружным странам, якоже ина не обрящется в всемь полунощии земнем, от встока до запада».
Киевская София осталась не только непревзойденным архитектурным шедевром, но и оказала значительное влияние на другие выдающиеся произведения древнерусского каменного зодчества: Софийские соборы Полоцка и Новгорода.
При Ярославе больших успехов достигло не только культовое, но и гражданское зодчество (возникшее еще в дохристианский период; каменный княжеский терем упоминается в летописи под 945 г.), что было связано в первую очередь с продолжавшимся бурным ростом Киева, которому давно стало тесно в старых границах. Поэтому Ярослав «заложи» новый «город великий, у него же града суть Златая врата». Золотые ворота Киева, названные так в подражание константинопольским, являются единственным частично уцелевшим памятником светского киевского зодчества эпохи Ярослава (ок. 1037). Они представляли собой опирающуюся на мощные пилоны громадную арку, увенчанную надвратной церковью Благовещения. Вместе с тем Золотые ворота наряду с другими башнями крепостной стены ярославова Киева выполняли роль важного оборонительного узла.
Во второй половине XI в., при Ярославичах, в киевской архитектуре намечаются и развиваются новые элементы. Христианство завоевывает все более прочные позиции. Усиливается влияние христианского аскетизма , почти неизвестного при Владимире и Ярославе. Выразителем этих новых веяний в зодчестве выступает Успенский собор Киево-Печерского монастыря (во время Великой Отечественной войны разрушен фашистами и находится в руинах). Он был построен князем Святославом Ярославичем в 1073–1078 гг. и представлял собой обширный и высокий трехнефный храм, увенчанный единственным куполом. Мощные и строгие пилоны членили внутреннее пространство. Свет из барабана и стенных окон равномерно освещал центральный куб здания. Интерьер в целом стал гораздо строже по сравнению с интерьерами ранних киевских храмов. Архитектурный облик собора был типичен для монастырского зодчества второй половины XI в. По этому же типу шестистолпного одноглавого трехнефного храма были построены более ранняя церковь Михайловского (Дмитриевского) монастыря (середина XI в.), собор Выдубицкого монастыря (1070–1088) и ряд более поздних соборов в других княжествах.
Среди соседних с Киевом городов самым крупным культурным центром являлся Чернигов, принадлежавший в первой трети XI в. воинственному брату Ярослава Мудрого – Мстиславу Тмутараканскому. Он построил здесь детинец с княжеским дворцом и заложил Спасо-Преображенский собор, в котором и был погребен (1036). Главный храм Чернигова, достроенный Ярославом Мудрым, по своему плану был близок к киевской Десятинной церкви. Огромное трехнефное здание с тремя апсидами на востоке отличалось спокойным и внушительным строем каменных масс.
XI век – время расцвета искусства и на далеких берегах Волхова – в Великом Новгороде. Второй по значению город Киевской державы, постоянный политический соперник столицы, Новгород в XI в. был резиденцией наследников киевского престола, часто проявлявших «непокорство» по отношению к киевским князьям.
("2") Древнейший памятник новгородской архитектуры, символ всей новгородской культуры и государственности – Софийский собор, построенный князем Владимиром Ярославичем в 1045–1050 гг. в центре новгородского детинца. Около этого храма собиралось вече, вершились государственные и церковные дела. «Кде святая София, ту и Новъгород!» – в этой чеканной формуле отразилось все огромное значение Софийского храма для общественной жизни города.
В плане София представляет собой громадное пятинефное здание с мощной центральной и небольшими боковыми апсидами и поясом галерей. Архитектурный облик храма отличается по-новгородски лаконичной выразительностью. Стены выложены в основном из грубо отесанных, неправильной формы камней, и лишь своды и арки – из плинфы. Собор увенчивало торжественное пятиглавие с хорошо выделенным центральным барабаном. Вокруг основного массива храма шли двухэтажные галереи с приделами. К юго-западному углу была пристроена лестничная башня, также увенчанная куполом. Таким был первоначальный облик новгородской Софии. Многочисленные позднейшие переделки, заштукатуренные стены не смогли исказить ее эпический образ, значительно отличающийся от образа киевской Софии.
В новгородской архитектуре начала XII в. прежде всего, выделяются такие монументальные сооружения как церковь Николы на Ярославовом дворище (1113) и соборные храмы Антониева (1117) и Юрьева (1119) монастырей. В летописной записи о сооружении Георгиевского собора Юрьева монастыря названо имя зодчего («А мастер трудился Петр»).
Главное достоинство архитектуры Георгиевского храма – в необыкновенной цельности художественного образа. Не менее ярко, чем в Софии, но несколько иными гранями отсвечивает в нем новгородский эстетический идеал. Зодчий Петр выполнял здесь заказ последних (перед образованием феодальной республики) новгородских князей Мстислава и Всеволода, которые, будучи вынуждены уступить детинец епископу, стремились возводить архитектурные сооружения, способные соперничать с признанной святыней Новгорода. Но мастер сумел подняться выше княжеского тщеславия, создав памятник общерусского значения. Суровым и величественным колоссом возвышается Георгиевский собор среди спокойной русской равнины. Эпической силой веет от его монолитных фасадов. Плоские лопатки, завершающиеся мягкими полукружиями, узкие щели окон и двухуступчатых ниш образуют простой и выразительный узор, как бы увеличивающий высотность архитектурной композиции. Необычное для тех времен асимметричное завершение верха, отмеченное современниками («а мастер делал Петр церковь о трех верхах»), не только вводило в конструкцию динамический элемент, но и создавало многогранный художественный образ. С западного фасада он открывался зрителю в торжественной и нарядной неподвижности. Цельность западной стены, поглотившей башенную конструкцию, и вынос почти к самой кромке фасада двух стройных, увенчанных высокими играли решающую роль. Значительная удаленность центрального купола скрадывала его несимметричное положение по отношению к боковым. На севере и юге асимметричность, напротив, прежде всего бросалась в глаза, поражая зрителя именно возможностью «движения» этих, казалось бы, незыблемых циклопических масс.
Первые монументальные постройки Киевской Руси осуществлялись под руководством греческих зодчих, которые принесли с собой высокие профессиональные навыки и готовые архитектурные формы. Однако в новой культурной среде они возводили здания со все более ярко выраженными чертами русского национального искусства. Последние умножались и закреплялись в самостоятельных опытах первых поколений русских зодчих. Таким образом, в киевскую эпоху закладывался фундамент русской архитектурной школы, ставшей базой для будущих школ древнерусских княжеств.
Живопись Киевской Руси
Путь, пройденный зодчеством, был характерен и для изобразительного искусства, представленного в XI в. прежде всего прекрасными образцами монументальной живописи. Самым импозантным и притягательным, самым трудоемким и сложным ее видом была мозаика. Прибывшие в Киев артели греческих художников организовали здесь мастерские по производству смальты и с помощью своих русских учеников украсили мозаичными изображениями ряд киевских храмов, в первую очередь Софийский собор.
Мозаики покрывали наиболее важную в символическом смысле и наиболее освещенную, а значит, и наиболее эффектную для такого рода живописи часть храма – алтарь, центральный купол и подкупольное пространство. В куполе Киевской Софии изображен характерный для византийской системы росписей погрудный Христос-Вседержитель в круглой «славе» в окружении четырех архангелов. В простенках между окнами – апостолы, в парусах – евангелисты. На восточных столбах центрального подкупольного квадрата – Благовещение, в конхе (т. е. на внутренней изогнутой поверхности алтарной апсиды) – Богоматерь Оранта ", ниже – Евхаристия, а под ней – фигуры святых. Таковы основные сюжеты софийских мозаик. Их композиционный комплекс призван в максимально простой и лаконичной форме раскрыть перед зрителем основные положения христианского вероучения – учения о боге как творце и судье мира, о Христе как спасителе человечества, о пути спасения для людей, о единстве небесной и земной церкви. Как видим, на живопись возлагались важнейшие идеологические функции. Иерархи церкви недаром сравнивали ее с книгой для неумеющих читать. Наглядность и эстетическая значимость живописных образов должны были оказывать действенное влияние на широкие массы населения. Один из наиболее значительных художественных образов софийских мозаик – монументальная (5,45 м) фигура Богоматери Оранты, известной под именем «Нерушимая стена». Глубокого тона синий хитон Богоматери в соседстве с пурпурным покрывалом, ярко-красными сапожками и золотым фоном образует удивительно звучное сочетание. Небывалым богатством красочной палитры привлекает симметричная Евхаристия («Причащение вином» и «Причащение хлебом»). Лики святителей отличаются остротой индивидуальных характеристик (например, Иоанн Златоуст). Трактовка формы у софийских мозаичистов плоскостная и несколько архаичная. Фигуры грузны и укороченны, жесты условны и однообразны. Но это не снижает огромного художественного значения всего цикла, ставшего ядром, вокруг которого сформировался богатейший фресковый ансамбль.
Фресковая роспись изобилует разнообразными персонажами и сюжетами (сцены из жизни Христа, Богоматери, архангела Михаила). В центральной части храма наряду с евангельскими сценами изображены групповые портреты семьи Ярослава Мудрого. Особо необходимо выделить роспись северной и южной лестничных башен, посвященную редким в средневековой живописи светским сюжетам. Здесь можно увидеть состязания на ипподроме, выступления музыкантов и скоморохов, борьбу ряженых, сцены охоты – уголок реальной жизни средневековья, приоткрытый талантливым художником.
В целом декоративный живописный ансамбль киевской Софии отличается удивительной цельностью и масштабностью замысла. «Мозаики и фрески Софийского храма по своей суровой торжественности и величавости, по своему монументальному размаху не имеют себе равных во всей истории древнерусской живописи». Если фреске в древнерусском искусстве предстоял долгий путь развития, то мозаика пережила лишь кратковременный расцвет. Последним памятником мозаичного искусства стал цикл Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (ок. 1112), сохранившийся в виде многочисленных снятых со стен фрагментов («Евхаристия», «Дмитрий Солунский» и др.). В них усилилось линейное, графическое начало, появилась большая свобода и живописность композиционного построения, удлинились пропорции, усилилась индивидуальность характеристик персонажей. Подобно своим софийским коллегам , михайловские мастера происходили, по-видимому, из Византии и творили в стиле константинопольской школы с характерным для нее изяществом пропорций и тонким чувством цветовых переходов.
В Великом Новгороде в первой половине XII в. работали, видимо, приезжие из Киева и других мест, а также иноземные мастера-монументалисты, и вместе с тем закладывались основы местной изобразительной школы. Судя по всему, новгородские художники, среди которых нам известны Стефан, Микула и Радко, участвовали в росписи собора святой Софии, предпринятой в 1108 г. Живопись Стефана и его товарищей ориентирована на мозаики и фрески Киевской Софии. Фигуры величественны и абсолютно неподвижны. Жесты условны и застылы. Пропорции тяжеловаты. Письмо жесткое, с тяготением к плоскостной трактовке формы. Это, однако, не лишает образы выразительности и одухотворенной красоты.
В живописи Рождественского собора Антониева монастыря (1125) господствует совершенно иной стиль, внешне близкий к романскому и в какой-то мере балканскому и восточнохристианскому искусству. Антониевские фрески написаны в широкой, свободной манере, в которой сочная живописность сочетается с остротой линейных характеристик, обнаруживающих порой склонность художников к орнаментализа-ции формы. Структура живописи многослойна, колорит построен на контрастах, но яркость локальных цветов хорошо нивелируется и объединяется прозрачными красками верхнего красочного слоя.
Мы можем с уверенностью полагать, что в XI – первой трети XII в. было создано немало первоклассных икон. Однако ни одну из дошедших до нашего времени (за исключением, пожалуй, «Петра и Павла» и поясного «Георгия» из Новгорода) невозможно с полной определенностью отнести к «киевскому» периоду.
Киевская миниатюра
Общую картину восполняет книжная миниатюра. При этом мы можем утверждать, что именно русское творческое сознание определило художественный облик миниатюр уже старейшего из известных киевских кодексов – Остромирова евангелия, написанного в 1056–1057 гг. дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира. Особенно ясно это ощущается в изображениях евангелистов Марка и Луки, трактованных в плоскостной декоративной манере с графической разработкой одежд, наведенным золотом рисунком, который отграничивает локальные цвета. Такая манера делает миниатюры похожими на драгоценные изделия из перегородчатых эмалей, любимого искусства киевских «златокузнецов» того времени. Столь же оригинальны по духу и миниатюры другой роскошной киевской рукописи XI в. – Изборника Святослава (1073).
Выдающимися произведениями новгородского книжного искусства начала XII в. являются Мстиславово и Юрьевское евангелия. Первое из них, написанное по заказу сына Мономаха Мстислава до 1117 г. и окончательно оформленное в 1125 г., имеет своим образцом Остромирово евангелие. Сопоставление миниатюр показывает их большую иконографическую близость и одновременно разность стилистических манер. Художник Мстиславова евангелия тяготеет к крупным формам и живописному письму новгородских икон и фресок, известных нам по более позднему периоду. Наряду с этим он проявляет большую склонность к яркости и пестроте, покрывая разнообразными орнаментами все доступные плоскости – архитектурные кулисы, мебель и даже нимбы. Совсем иной художественный облик имеет Юрьевское евангелие (1119–1128), написанное для игумена Юрьева монастыря Кириака. Оно демонстрирует высокую графическую культуру мастера, умеющего создать средствами одноцветного киноварного рисунка цельную и законченную орнаментальную композицию.
Скульптура и прикладное искусство
В убранстве киевских дворцов и храмов видное место принадлежало когда-то скульптуре, точнее, барельефной резьбе по камню. К сожалению, от былого богатства киевской каменной резьбы до нашего времени дошло лишь несколько шиферных плит с затейливым растительным орнаментом и сюжетными композициями, а также мраморный саркофаг Ярослава Мудрого. Наибольший интерес представляют барельефы на плитах из красного шифера, две из которых относятся к убранству Успенской церкви Киево-Печерского монастыря или какого-то дворцового сооружения, а две других происходят, видимо, из собора Дмитриевского монастыря, построенного князем Изяславом Ярославичем в 1062 г. На первых изображены библейские сцены или сюжеты античной мифологии (в частности, Самсон или Геракл, борющийся со львом), на вторых – святые воины на конях, среди которых патроны Изяслава и его отца Дмитрий Солунский и Георгий. Эти произведения созданы, вероятно, местными киевскими мастерами, о чем свидетельствуют их своеобразная техника (высокий, но плоский рельеф, заставляющий вспомнить резьбу по дереву) и особенности трактовки художественного образа.
Как ни мало мы знаем о раннекиевской скульптуре, необходимо отметить, что она сыграла свою роль в становлении национальных традиций каменной резьбы, получивших блистательное развитие в искусстве Владимиро-Суздальской и Галицкой земли.
Расцвет молодой русской культуры и искусства в эпоху Киевской державы был удивительно бурным и одновременно органичным. Грандиозности киевских, черниговских и новгородских храмов, царственному блеску мозаик и торжественному великолепию икон отвечали не менее весомые достижения ювелиров, литейщиков, мастеров мелкой пластики и книжного дела. Быт феодальной знати украшали выдающиеся произведения художественного ремесла: написанные каллиграфическим уставом и иллюминированные заставками и инициалами растительно-геометрического стиля книги, порой в роскошных драгоценных окладах, резные каменные образки, разнообразнейшие изделия златокузнецов (подвески, диадемы, браслеты, наборные пояса, парадное оружие). Княжеские дворцы и храмы были наполнены золотой и серебряной посудой, покрытой гравировкой, чеканкой или чернью, произведениями ажурного литья. Большой высоты достигло в Киевской Руси искусство перегородчатой эмали, сложнейшая техника которой была утрачена, когда южнорусские города пали под натиском монголов.
("3")
Выводы
Искусство Киевской Руси было первым и определяющим этапом в многовековой истории древнерусского искусства. Переплавив, растворив в себе разнообразные художественные влияния – византийское, южнославянское, в какой-то мере романское, Киевская Русь создала такую систему общерусских художественных ценностей, которая на века наметила пути развития искусства отдельных земель и княжеств. Недаром впоследствии суздальские и галицкие, тверские и московские князья будут считать делом государственной важности следование киевским традициям в различных областях культуры.
Если Киев называли матерью русских городов, то киевское искусство можно назвать матерью древнерусского искусства.
Среди множества факторов, определявших своеобразные черты формирующейся раннеславянской культурной общности, следует выделить два основных. Первый из них - преобладание анимистических верований в многочисленных безличных добрых и злых духов, повсеместно окружающих человека, способных являться в разных образах («оборотни»), и культов «низшего порядка», связанных с богами-покровителями рода и племени, способствующими его благополучию, оберегающими его землю и скот, дающими им плодородие. Второй фактор - широта и интенсивность культурных контактов, объясняющих
то разнообразие мотивов и форм, что наблюдаются в наиболее совершенных
памятниках ремесла собственно славянских мастеров, которые датируются VI-X веками. С ним же связано такое явление, как синкре- тизм, то есть сочетание в культовых обрядах и декоре ритуальных предметов элементов, характерных для разных религий. Синкретизм можно было бы назвать одним из наиболее приметных свойств славянской культуры на всем протяжении дохристианского периода ее истории.
Основной массив находок составляют изделия из черного и цветных металлов, керамические сосуды. Тем не менее все предметы, находимые археологами в славянских городищах, селищах, местах погребений, обладают ярко выраженными чертами, говорящими об их функции и «социальном статусе» - принадлежности определенным слоям общества: родоплеменной знати, старейшинам и главам племени, выполнявшим одновременно жреческие функции, воинам, земледельцам. К таковым приметам относятся формы, материал, технология изготовления, орнаментация. посуда. Мера ремесленного совершенства основной массы вещей, создаваемых местными мастерами, определялась их бытовыми функциями. Элементы художественности, точность передачи абстрактной объемной формы, мера преодоления грубости, инертности природного материала, тщательность обработки поверхности, характер и обилие орнаментации заметно усиливаются в предметах, имевших, как можно предположить, ритуальное назначение. Так, тонкие узоры, покрывавшие стенки глиняных сосудов, возможно, представляют собой символы плодородия, солнца, воды и огня.
Судя по характеру украшений, находимых археологами на обширных территориях, Искусство восточных славян 15 заселенных славянскими племенами, в искусстве VIII-X веков дает о себе знать процесс выделения из массы изделий художественного ремесла произведений самого высокого качества, связанных с бытом родоплемен- ной знати.
Внук Ольги, князь Владимир, твердив около 980 года официальный общегосударственный культ Перуна, Хорса, Стрибога, Симаргла и Мокоши. Лишь двое из них - Перун и Мокошь - могут быть причислены к славянскому (точнее, балто- славянскому и финно-угорскому) пантеону, тогда как другие несли на себе явные приметы культов сармато-иранского происхождения. На холме в Киеве ставятся их изваяния. Из-за скупости письменных сведений и полного отсутствия археологических данных трудно составить представление о
характере этих монументальных изваяний. Летописец специально отметил, что Перун
имел серебряную голову, «а ус злат». Не исключено, что отчасти образы каких-то из перечисленных божеств государственного пантеона Владимира запечатлены в уже упоминавшемся Збручском идоле, условно датируемом X веком. Столпообразный, четыехликий, первоначально раскрашенный, он стоял на границе земель славянских племен бужан, волынян, тиверцев и белых хорватов. В нем антропоморфные черты проявились с большей определенностью. Лики божеств выполнены в низком каменном рельефе, их изображения, ориентированные на все части света, располагаются по вертикали в строгой иерархической последовательности. Внизу - подземные божества, держащие мир, в небольшом среднем регистре - люди, вверху - небесные боги. Им приданы различные атрибуты: шапка, напоминающая княжескую, конь, меч, рог. По предположению академика Рыбакова, каждая грань збручского изваяния представляет одного из богов славянского
пантеона: Перуна, Мокошь, Ладу, Велеса1. Особенно интересно то, что несмотря на варварский характер этого примитивного изваяния, автор которого не был озабочен никакими собственно художественными проблемами, взятый им за основу принцип композиционного построения, к-рый своими корнями уходит к традициям культовых столпов-менгиров эпохи бронзы и кельтских каменных стел. Прослеживается связь и с античными гермами - столбами с изображениями Гермеса, ставившимися на перекрестке дорог. Во всяком случае иконография коленопреклоненных подземных богов восходит также к эллинистическим и римским образцам, где они изображались держащими на своих плечах фигуры гениев, Победы, богов-покровителей городов, олицетворения мировых стихий. Сама идея связи столь примитивных варварских изваяний с произведениями позднеантичного искусства не является надуманной. Славянские племена, особенно те, что обитали в Подунавье, входили в поле воздействия классической эллинистической культуры, центры которой никогда не утрачивали для них своей привлекательности.
Но не изваяния богов, а изделия из драгоценных металлов типа обкладок рогов из Черной Могилы наиболее полно характеризуют основные тенденции в искусстве «предхристианской» поры. Открытость, чуткость к разноэтническим культурам, свойственная творчеству среднеднепров- ских мастеров X века, их способность создать органический синтез изобразительных и орнаментальных тем, заимствованных из античных, собственно славянских, норманнских и тюрско-иранских источников, является лучшим показателем готовности молодого славянского государства с центром в Киеве к естественному и быстрому принятию и освоению христианства. Надо, однако, иметь в виду, что речь идет прежде всего о культуре высшего слоя восточно-славянских племен, для которой всегда была характерна ситуация воеобразного «двуязычия». Один из этих языков - его можно назвать «домашним» - предназначался для внутреннего повседневного обихода, другой - «официальный», общий для всех стран Центральной и Восточной Европы того времени, в разных вариациях используемый в государственных церемониалах. В свою очередь, на официальный язык все большее влияние оказывают образы христианского искусства и питающей его эллинизированной культуры Средиземноморского мира. Этот процесс сопровождается заметным усилением роли изобразительного начала, а активная символическая функция орнаментальных мотивов явно ослабевает, при том что их репертуар даже обогащается. Активное вовлечение Руси в орбиту притяжения византийской художественной и духовной культуры началось задолго до 988 года - времени ее официального крещения. В искусстве, культивируемом при киевском княжеском дворе, наряду с традиционными орнаментально-эмблематическими композициями под влиянием византийских образцов получают все большее распространение «реалистические» изображения, в центре которых находятся человеческие фигуры. Они представляют сцены охоты, борьбы мифологических героев, цирковые игры. К произведениям такого рода относится костяной гребень X века (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург) из Белой Вежи (Саркела) на Дону, хазарского города, захваченного князем Святославом в 965 году.
Архитектура и живопись
Хотя то, что нам известно о славянах языческого периода, ни в коей мере не свидетельствует о высокой ступени развития их художественного творчества, мы не можем все же полностью отрицать наличия у славян художественных устремлений и творчества в такой мере, как это охотно делают немецкие археологи.
Еще до того, как к славянам вместе с христианством проникли новые веяния и элементы позднеклассического, византийского и германского искусства, у них были области, где в результате связей с чужеземными странами древний примитивизм поднимался до художественного уровня. Русские славяне в X веке и поморско-полабские в XI и XII веках еще при полном господстве язычества создавали произведения, которые свидетельствуют о стремлении к художественной форме и красочности. Мы видим развитую церковную и дворцовую архитектуру, видим обильное применение резьбы и живописи для украшения здания снаружи и внутри, видим многочисленные произведения скульптуры, видим начало художественной металлургической индустрии. Несомненно также то, что и в домашнем производстве художественные устремления были определенно выражены в украшениях мебели, тканей и одежды. Древность и непосредственность моравско-словацких вышивок свидетельствуют о многовековой традиции, и их можно было бы возводить вплоть до языческих эпох, даже если бы о них не было прямых данных того времени.
Однако верно и то, что пока нет доказательств существования своеобразного местного славянского искусства до появления чужеземных влияний. Нет доказательства существования и мелкой промышленности. Но нам неизвестны, во-первых, славянские находки до V века н. э., или, вернее сказать, мы не знаем точно, что следует относить к славянам, не знаем, например, имеем ли мы право считать славянскими погребения с трупосожжением, сопровождаемые изделиями римской индустрии I–IV веков, или волынские погребения со скифо-сарматскими вещами дохристианской эпохи, мы не знаем также, не являются ли все же отдельные варварские художественные изделия, найденные в этих погребениях, произведениями славянских мастеров. Во-вторых, как только началось художественное воздействие на славян Византии, Востока и Германии, мы видим столь быстрое восприятие его сначала в имитациях, а позднее в самостоятельном творчестве, что народу, способному на это, нельзя отказать в художественных качествах и стремлениях и в более древнюю эпоху.
Рамки настоящей книги не позволяют, конечно, проследить это быстрое художественное развитие славянства на западе и востоке, так как в этом труде рассматриваются события чисто исторического периода. Я хочу коснуться здесь лишь корней и начального этапа этого развития, поскольку они относятся именно ко времени перехода древней языческой культуры в новую, христианскую культуру и в новое, христианское искусство.
О древней славянский архитектуре нам известно очень мало. Я описывал подробно в главе V этой книги, как выглядел дом славянина, что известно о княжеских дворцах X и XI веков, затем в главе VI - как выглядели в тот же период языческие святилища, а также русские и поморские храмы. Если мы сейчас снова рассмотрим приведенный там материал с художественной точки зрения, то, бесспорно, увидим, что славяне строили в те времена архитектурные сооружения, отличавшиеся от простого типа сельского дома, который мог построить для себя каждый хозяин сам вместе со своей семьей и челядью. При сооружении храма или княжеского дворца в Щетине, Киеве, Ретре или Арконе проявились, несомненно, специальные навыки и выучка плотников и каменщиков, а также художников и резчиков по дереву, проявились там, несомненно, и более высокие познания в области архитектоники, например в сооружении многоэтажной башни (терема ) киевского дворца X века, нижняя часть которой была каменной, а верхние этажи - из дерева и кирпича, или в сооружении огромных центральных дворцовых сеней, называемых гридьница , где князь пировал со своей дружиною и которые были красиво отделаны, с потолками на столбах, или в сооружении всевозможных переходов и галерей, которыми, по всей видимости, уже тогда были соединены отдельные части княжеского двора. Также щетинские дворцы с большими пиршественными и парадными комнатами, называемыми в источниках stupa, pirale , являлись, вероятно, сложнейшими архитектурными творениями, и еще в большей степени таковыми были полабские и поморские храмы, в которых мы встречаем в XI и XII веках ряд художественных элементов. Эти храмы, даже построенные из бревен, имели вокруг себя галереи (например, в Арконе) и переднюю. Собственно святыня внутри дома, который был, по-видимому, простой конструкции, находилась на столбах с подвешенными портьерами (Аркона, Кореница), а все большие поверхности - как снаружи, так и внутри - были покрыты, насколько хватало места, пестрыми рисунками и резьбой, в некоторых местах более грубой работы, в других же - более тонкой. Саксон Грамматик называет украшения арконского храма «Opus elegantissimum». К этим плоскостным украшениям присоединялись местами и скульптурные, на что, несомненно, рассчитывал строитель при отделке храма снаружи и внутри. Так, например, храм в Ретре был украшен внутри рядом статуй, как и храм Триглава в Щетине. Об украшении стен дорогими тканями и пестрыми знаменами много говорить не приходится. Они усиливали повсюду впечатление богатства и красоты, с помощью которых внутренний и внешний вид храма должен был воздействовать на тех, кто с ужасом и покорностью приходил поклониться богу и испросить у него совета или помощи.
Храмы в Гоцкове были также «fana magni decoris et miri artificii», а в Коренице «fanorum aedificia ingenuae artis nitore visenda». Красиво построена была одна контина (см. стр. 258) в Щетине и украшена так же, как храм Триглава. Наконец, даже небольшие дома имели в тот период архитектурное членение. Древним архитектурным приемом были крыша на столбах и сени в виде возвышенной галереи, о которых упоминается в Киевской летописи уже начиная с X века. Все это приемы, с помощью которых можно было и простой дом сделать более красивым.
Рис. 137. Тюрко-татарские каменные бабы 1, 2, 5 - Семиречье; 3 - Туркестан; 4 - Кобдо; 6 - Строжево, Кавказ; 7 - Верный; 8 - Бахмут; 9 - граница бывш. Херсонской и Екатеринославской губерний.
Сообщений о славянских художественных постройках в других местах нет. Правда, в болгарской Абобе недалеко от Шумны был найден царский дворец превосходной архитектуры IX и X веков, но это не славянская работа, а византийская и восточная. Проф. Б. Филов усматривает в нем даже прямые отзвуки сасанидской архитектуры.
Приведенные выше сообщения, как бы они ни были малы, свидетельствуют все же о том, что славянские строители имели высокие стремления к членению, импозантности и эффектной отделке. Нужно, однако, добавить, что в отдельных строительных деталях они подражали чужеземным образцам, и весьма возможно, что внутренние и внешние украшения создавались по иноземным образцам. У нас есть, по крайней мере, сообщения о том, что славянские князья в IX и X веках приглашали сначала строителей и художников из других стран как для строительства княжеских дворцов и храмов, так и для их украшения, и несомненно, что создаваемое этими чужеземными мастерами стало образцом для местных ремесленников. Впрочем, славянские мастера видели такие образцы на своей земле до IX века, так как еще в VII веке византийские строители построили в южной Венгрии дворец для аварского хакана.
Тем не менее я не хотел бы выводить все художественные достижения славян этого периода лишь из чужеземных образцов. Этому нет доказательств, но нет также доказательств и существования местного славянского стиля в живописи и архитектуре. Миниатюры первых веков христианства, которые лучше всего могли бы показать, отражена ли в них какая-либо древняя традиция славянского искусства, до сих пор не проанализированы с этой стороны.
Что же касается живописи, то я обратил бы внимание на то, что в древнеславянском языке были свои термины для всех основных цветов: синъ, модръ, чръвленъ, белъ, бронъ, чрънъ, жлътъ, зеленъ . Вообще же мне кажется, что у славян уже с древних времен было собственное представление о многокрасочности и гармонии красок с основной краской - белой и дополняющей ее в зеленой природе - красной. Оно сохраняется на протяжении всей исторической эпохи.
Из книги История Германии. Том 1. С древнейших времен до создания Германской империи автора Бонвеч Бернд автора§ 18. АРХИТЕКТУРА, СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ Архитектура. В архитектуре первой половины XIX в. выделяется несколько этапов. Классицизм сохранялся до середины 1830-х гг., его сменил эклектизм. Для 30 – 50-х гг. XIX в. было характерно обращение к византийскому и древнерусскому наследию.
Из книги История России. XIX век. 8 класс автора Киселев Александр Федотович§ 36. АРХИТЕКТУРА, ЖИВОПИСЬ, СКУЛЬПТУРА Архитектура. Русско-византийский стиль, появление которого связано с именем К. А. Тона, многие современники оценивали критически. Русские зодчие стремились возродить национальные традиции в архитектуре. Эти идеи воплощал А. М.
Из книги История России. XIX век. 8 класс автора Ляшенко Леонид Михайлович§ 20. АРХИТЕКТУРА, ЖИВОПИСЬ, ТЕАТР АРХИТЕКТУРА. Первая половина XIX в. – время расцвета русского градостроительства. Главным архитектурным стилем был классицизм. Его высокий гражданственный пафос на многие годы определил внешний облик городов России: по числу и масштабам
Из книги История России с начала XVIII до конца XIX века автора Боханов Александр Николаевич§ 5. Живопись и архитектура Наиболее близким к повседневности был жанр гравюры, имевший довольно большой круг ценителей. Ведь очень многие книги имели гравированные изображения. Гравюры-картины проникали в интерьеры домов и т. д. Тематика гравюр была довольно
Из книги Древняя Греция автора Ляпустин Борис СергеевичАРХИТЕКТУРА, СКУЛЬПТУРА И ЖИВОПИСЬ Наиболее полно духовную атмосферу жизни классической Греции с ее гражданственностью и гармонией отразила архитектура. Политическое и социальное устройство греческого полиса классической эпохи потребовало адекватной организации
Из книги История города Рима в Средние века автора Грегоровиус Фердинанд5. Церковная архитектура. - Возрождение ее в XII веке. - s. maria in cosmedin. -s. maria in trastevere. - Живопись в Риме.- Зарождение скульптуры. - Первые Космати. - Евгений III и Целестин III приступают к постройке ватиканского дворца С прекращением борьбы за инвеституру для Рима явилась
Из книги История Кореи: с древности до начала XXI в. автора Курбанов Сергей Олегович§ 3. Архитектура, ремесло, живопись Корё Считается, что Корё, помимо знаменитого селадона, было известно своими изделиями из бронзы, в частности бронзовыми зеркалами. Чаще всего зеркала имели круглую форму, однако изготавливались зеркала и в форме цветочного лепестка или
Из книги С древнейших времен до создания Германской империи автора Бонвеч БерндАрхитектура и живопись Если в литературе первой трети XIX в. романтизм господствовал, то в монументальном искусстве его доминирование не было столь однозначным. В архитектуре, например, в первой половине XIX в. наблюдался расцвет неоклассицизма. Но к середине столетия
Из книги История культуры древней Греции и Рима автора Куманецкий КазимежАРХИТЕКТУРА, СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ Республиканский Рим с его узкими улочками (шириной от 4 до 7 м), кирпичными многоэтажными доходными домами и тесным старым Форумом не мог, конечно, сравниться с современными ему эллинистическими городами Востока: Александрией Египетской
Из книги Славянские древности автора Нидерле ЛюборАрхитектура и живопись Хотя то, что нам известно о славянах языческого периода, ни в коей мере не свидетельствует о высокой ступени развития их художественного творчества, мы не можем все же полностью отрицать наличия у славян художественных устремлений и творчества в
Из книги История Украины с древнейших времен до наших дней автора Семененко Валерий ИвановичАрхитектура и живопись Основным строительным материалом долго оставались дерево и природный камень. До конца X века каменной архитектуры на Руси не существовало. Первым каменным храмом, сооруженным по проекту болгарских мастеров, была, скорее всего, Десятинная церковь
автора Константинова С В4. Живопись и архитектура Живопись военных лет значительно отличается от довоенной. В ее развитии были свои этапы. В начале войны – в основном фиксация увиденного. Не всегда удавалось задуманное, картинам не хватало глубины в раскрытии темы, силы обобщения. Но всегда была
Из книги История мировой и отечественной культуры: конспект лекций автора Константинова С В4. Живопись, архитектура и скульптура В непростых условиях сегодня находится российская живопись и скульптура. Официальным портретистом Президента РФ В. В. Путина Никасом Сафроновым выполнено большое количество портретов Президента, а также деятелей мировой культуры
Из книги История мировой и отечественной культуры: конспект лекций автора Константинова С В5. Живопись, архитектура и скульптура В изобразительном искусстве распространяются идеи романтизма и критического реализма. В тяжелой атмосфере Испании рубежа XVIII–XIX вв. сформировалось творчество Франсиско Гойи (1746–1828). Интерес к внутреннему миру человека, его
Из книги История Украинской ССР в десяти томах. Том первый автора Коллектив авторов3. АРХИТЕКТУРА, ЖИВОПИСЬ, ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО Архитектура. С образованием Древнерусского государства одной из главных проблем была защита страны от нападений внешних врагов. Постоянная угроза со стороны кочевых народов Степи - печенегов, а позже - половцев требовала
Вопрос о появлении русских письменных памятников тесно связан с проблемой возникновения письменности у восточных славян. Эта проблема до конца еще не решена, однако основные пути и особенности зарождения письменности могут быть прослежены. Составление упорядоченной славянской азбуки относится ко второй половине IX в. Тогда же великие славянские просветители братья Кирилл и Мефодий перевели с греческого на славянский язык многие, в первую очередь богослужебные, книги. Эти переводы, дошедшие до нас в рукописях X--XI вв., были написаны на старославянском языке. По мере своего развития этот язык претерпевал значительные изменения под влиянием живых языков, на которых говорили славянские народы, пользовавшиеся церковными книгами на старославянском языке. Ряд исследователей, особенно дореволюционных, (А.X. Востоков, Ф.И. Буслаев, Л.А. Шахматов и др.) полагали, что утверждение христианства па Руси в 988 г., как государственной религии, требовало установления письменности, прежде всего, путем распространения церковных, богослужебных книг.
Существование письменности на Руси до принятия христианства подтверждается археологическими находками. Глиняный сосуд, найденный во время раскопок в районе Старой Рязани в конце XIX в., носит на себе, как предполагают, знаки письмен. Сходные знаки имеются на медных бляхах из Тверских курганов XI в. Аналогичные «чертам» и «резам» знаки -- на кости из Черниговских курганов X в. Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. X - начало XII в. - М.,2008.-С.138.
Приведенные материалы позволяют утверждать, что появление письменности на Руси не связано с принятием христианства. Восточные славяне были знакомы с письменностью еще раньше. Возможно, на первых этапах в разных районах были свои письменные знаки. Развитие языка, являющегося продуктом целого ряда эпох, вызывало к жизни потребность не только в устной передаче мыслей, но и фиксацию их в письменной форме. Разложение первобытнообщинных отношений способствовало распространению письменности, сближению различных форм письма, появившихся у разных племен.
Как и письменность других народов, русское письмо прошло сложный путь от рисунка, изображавшего образ или понятие, звуковому, фонетическому письму. Все дошедшие до нас памятники древнерусской письменности используют алфавит, получивший распространение среди ряда славянских народов во второй половине IX в.
Вопрос о создании этого алфавита весьма сложен. Обычно его появление связывают с именами Кирилла и Мефодия -- византийских монахов. Будучи в качестве миссионеров в Моравии, Паннонии, они переводили на славянский язык церковные книги, готовили местные кадры церковнослужителей. Оба брата были известны своей ученостью, знали славянские языки. Разрабатывая славянский алфавит, Кирилл и Мефодий, очевидно, приспосабливали уже имевшиеся славянские письмена для передачи церковных, греческих текстов. Думин С.В., Турилов А.А. Откуда есть пошла Русская земля // История Отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории России IX - начала XX в. М.,2007.-С.23.
Принятие христианства дало мощный толчок развитию культуры. XI в. -- время рождения древнерусской литературы. Древнейшее из известных нам произведений «Слово о законе и благодати» (около середины XI в.) будущего митрополита Иллариона. Оно содержит рассказ о том, как слово Божие распространялось в мире, как оно достигло Руси, и утвердилось в ней. Большую роль в древней литературе играли жития святых; особенно почитались на Руси князья Борис и Глеб, сыновья Владимира, убитые своим братом Святополком. Блестящим образцом светской литературы стало «Поучение Владимира Мономаха» (конец XI -- начало XII в.) -- рассказ о своей жизни мудрого государственного деятеля, боровшегося за единство Руси.
Одним из главных сюжетов, занимавших мысль составителей летописи, была победа христианства на Руси. В центре этого повествования стоит речь греческого «философа», убеждающего Владимира принять христианство. Летописец стремился нарисовать картину образования и роста Древнерусского государства. Он показывал объединение земель, могущество киевского князя, большое международное значение Руси. Устные сказания и легенды, подвергавшиеся под пером летописца переработке, вплетались в историческую канву летописи. Возникшая летопись была историко-литературным произведением, отражавшим высокий уровень русской культуры. Сохранившиеся памятники архитектуры свидетельствуют о высоком уровне строительной техники, мастерстве живописцев, тонком художественном вкусе народных умельцев. Шедевры древнерусской архитектуры вызывают восхищение простотой и благородством форм, оригинальным решением строительных вопросов, богатством внутренней отделки. Русские мастера, в течение веков возводившие в городе и деревне жилые и хозяйственные постройки, хоромы феодалов, городские башни, стены, мосты, накопили большой опыт и выработали свой архитектурный стиль. С принятием христианства получает развитие каменная, прежде всего церковная, архитектура. Из Византии в качестве образца был заимствован крестово-купольный тип храма (четыре свода, сгруппированные в центре храма, в плане давали крестообразную структуру), однако на Руси он получил свое развитие. В период расцвета Киевской Руси первое место принадлежало монументальной живописи -- мозаике и фреске. В киевской Софии мозаики покрывали купол (Христос Вседержитель) и алтарь (Богоматерь Ораната, т.е. молящаяся); остальная часть храма была покрыта фресками -- сцены из жизни Христа, изображения проповедников и пр., а также светские сюжеты: групповые портреты Ярослава Мудрого с семьей, эпизоды придворной жизни. Из более поздних образцов монументальной живописи наиболее известны фрески церкви Спаса-Нередицы и Дмитриевского собора. Оригинальные русские произведения иконописи известны лишь с XII в.; большую известность приобрела в это время новгородская школа («Спас Нерукотворный», «Успенье», «Ангел златые власы»).
Древняя живопись по характеру композиций, трактовке образов и красочному колориту близка к фрескам Ферапонтова монастыря, которые были написаны художником Феодосией совместно с отцом Дионисием и братом Владимиром. Достоверность летописных данных о росписи собора 1508 г. художником Феодосией «с братнею» подтвердилась.
Фрески Благовещенского собора посвящены многочисленным темам апокалипсиса, основным богословским проблемам средневековья (борьба добра и зла и т. д.), рассказывают о преемственности власти московских князей от князей киевских, а через них -- от византийского императора.
На стенах изображены византийские императоры (император Константин и его мать Елена, император Михаил и др.) и русские князья (Владимир «Красное солнышко», его сыновья Борис и Глеб, княгиня Ольга, Димитрий Донской). Элементы прикладного искусства нашли отражение и в резьбе по камню. Шиферные плиты пола храмов, каменные наличники и другие украшения имели плоский растительный или геометрический орнамент. Бесспорно, что прикладное искусство оказало влияние на развитие искусства в целом. В жизни людей Древней Руси большое место занимали музыка, песни и пляски. Песня сопровождала работу, с ней ходили в поход, она была составной частью праздников, входила в обряды. Церковные круги отрицательно относились ко всем этим развлечениям, видя в них «пакость», «бесовство», связанное с религиозным языческим воззрением, отвлекающее людей от церкви. Песенные мелодии, мотивы инструментальной музыки, танцы пока нам неизвестны. Однако некоторые суждения о них мы можем вывести на основе знакомства с сохранившимися источниками.
Источники свидетельствуют и о том, что на Руси очень рано появились нотные записи. Этому способствовало распространение христианства. Богослужение сопровождалось пением, которое велось по специальным певческим рукописям-книгам. Ключевский В.О. Курс русской истории: часть I. - М.,2007.-С.172.
Таким образом, древнерусская народность складывалась в смешении нескольких субэтнических компонентов. Центральное место в культуре этого периода занимала языческая религия. У восточных славян появилась письменность, литература, живопись. Известны сохранившиеся памятники архитектуры, которые свидетельствуют о высоком уровне строительной техники, мастерстве живописцев.
Переходя к характеристике находок позднейшего периода 11-12 веков, мы сталкиваемся с совершенно иным обликом украшений, резко отличающим новые типы их от украшений предшествующего периода. Это - более высокая ступень развития декоративного искусства. Прежде всего, обращает на себя внимание их легкость. Даже крупные украшения делаются полыми, из тонких серебряных или золотых пластин, спаиваемых вместе. Это новшество объяснимо. Дружинник раннего периода стремился иметь по возможности все свои сокровища, добытые обменом или грабежом в походах, всегда при себе, т.е., на себе, в виде обилия массивных литых украшений, оправы оружия, сбруи коня. В значительной степени эта тенденция удерживается в раннем периоде феодализации. С установлением феодального строя отношение к накоплению ценностей меняется. Основное богатство феодала - земля, закабаляемые крестьяне, поместье. В поместье феодал хранит накопленные им посредством торговли и грабежами сокровища. Ценность личного украшения по содержащемуся в нем металлу теряет прежнее значение. На его место выступает стремление сделать украшение средством демонстрации социальной значимости носящего его лица, средством всенародного показа знатности, благородства, носимого ранга, места, занимаемого в обществе.
Привилегированные представители нового господствующего класса строили новое государство, новую религию, новую феодальную культуру. Потому стремлению к демонстрации социальной значимости прекрасно отвечала разработанная византийским феодализмом система украшений и знаков социального отличия. Византийская система быстро перенимается и перерабатывается на свой лад русскими феодалами, получая широкое распространение на всей территории феодальной России.
К украшениям, демонстрирующим социальную значимость, относятся большие оплечья, состоящие из нескольких больших крупных плоских блях и бусин, помещавшихся по одной-две между ними. Оплечья, несмотря на громоздкость, сравнительно легки по весу, ибо состоят из тонких золотых или серебряных блях и полых бусин.
Оплечья встречаются двух разных видов. Более редки золотые оплечья тонкой работы, с эмалевыми изображениями, украшающими центральный медальон и сложными сканными узорами по ободку бляхи. Аналогичны, видимо, этим оплечьям по социальному значению и золотые цепи из круглых полых бляшек с эмалевыми изображениями, какие известны по киевским кладам. Аналогична им плоская шейная золотая гривна каменнобродского клада (1903), по форме как бы дающая переходный тип от собственно гривны к оплечью. Серебряные оплечья известны по ряду раскопок в различных местностях, например, суздальское оплечье Уварова, старо-рязанский, спасско-болгарский, новгородский клады. По типу они оказываются везде совершенно одинаковыми и, видимо, были широко распространенными нагрудными украшениями феодальной знати этого периода. Сравнивая серебряные оплечья с золотыми киевскими или старо-рязанским, можно заметить, что хотя они происходят от них, но подражают им далеко не полностью. Изображения святых, воспроизводимые теперь резцом и в черни, удерживаются, и то не всегда, только на некоторых, обычно немногих, медальонах ; святых здесь заменяют узоры так называемого "процветшего креста" или просто растительные орнаменты.
Другим заимствованным из византийских феодальных уборов украшением, были колты. Колты утонченного убора византийской феодальной знати - это крупные сережные подвески из золота, полые внутри, куда помещался клочок смоченной духами ваты или тонкой тряпочки, душившей волосы при покачивании колта от ходьбы. Оригинальный характер украшения еще сохраняют многие киевские золотые колты с эмалями 11-12 веков . Но он, видимо, почти полностью исчезает в серебряных колтах, поскольку верхнее отверстие в выемке колта обычно запаивалось при выделке. Такие серебряные колты известны и по кладам 12 века южной киевской группы, но преимущественно они более характерны среднерусской группе кладов. Прекрасные образцы их дали старо-рязанский и териховский клад Орловской губернии.
Иное, видимо восточное, происхождение имеет распространенное на всей территории раннефеодальной Руси украшение - большая сережная подвеска в виде звезды. В южном киево-черниговском районе звездчатый тип серьги имеет несколько вариантов. Небольшие золотые серьги звездчатого типа были открыты в 1846 г. в Киеве у Десятинной церкви и ныне находятся в коллекциях Оружейной Палаты. Другой вариант аналогичных малых серег, но серебряных и заполненных на лучах зернью, содержал киевский клад, также найденный возле Десятинной церкви в усадьбе Лескова. Третий вариант дали каменнобродские находки (1903) двух крупных серебряных подвесок звездчатого типа, но иные по выделке, чем распространенные в среднерусской группе кладов. Крупные звездчатые подвески из серебра, точно воспроизводящие золотые подвески из находок 1846 г., найдены были в киевском кладе 1903 г. (усадьба Михайловского монастыря).
Сделанный перечень показывает (далеко не полностью) разнообразие вариантов сережных подвесок этого типа в Киеве, обладавшем высокоразвитым художественным ремеслом. В среднерусском районе тип звездчатой подвески, при всем его широком распространении, сравнительно однообразен по установленным размерам и характеру производства. Это большая шестиконечная, реже семи- и восьмиконечная, звезда, полая внутри, с гладкими шариками на концах лучей, сплошь усыпанных зернью, с конусообразным выступом, также кончающимся шариком, на лицевой стороне. Таковы сережные подвески териховского (иллюстрации ниже), владимирских и старо-рязанского клада .
Аналогичный факт известного упрощения и стабилизации типа украшения среднерусского района, по сравнению с богатством вариантов и техники киевских мастерских раннего периода, может быть прослежен и по другим примерам. Характерной чертой украшений данного периода 11-12 веков, по сравнению его с предшествующим этапом 10 века, выступает не встречавшееся ранее обилие женских украшений. Этот факт, несомненно, связан с изменением роли женщины в обществе и семье верхов феодального общества, со сложением, видимо, уже теперь в основных чертах того положения женщины, которое она будет занимать и на протяжении всего дальнейшего развития этого общества. Среди женских украшений киевские клады показывают богатство типов различных серег, из которых в среднерусском районе распространен, кроме колта и звездчатой подвески, еще один общераспространенный тип серьги с тремя полыми глухими бусинами, насаженными на стержень.
Украшения старо-рязанский клада
Украшения спасско-болгарского клада
Возьмем разнообразные типы женских ожерелий. В среднерусских кладах сохраняется в основном только один тип, состоящий из продолговатых штампованных серебряных колодочек. По среднерусскому району мы знаем украшения тульского и териховского кладов (рисунки выше). Наконец то же явление прослеживается и в типе серебряных аграфов, служивших застежками парадных одежд. Льговский клад Черниговской губернии дает нам тонкие по выделке образцы небольших аграфов со сложнейшей разделкой бусин сканью и зернью. В среднерусских кладах, например во владимирских, эти аграфы выступают, за единичными исключениями, в более крупной форме, более грубыми и трафаретными по выделке, чем южные образцы.
Рис. 1. Ожерелье, нашивные бляшки и круглое зеркало.
Таким образом, художественно-ремесленные мастерские Киева и Киевской области 10-11 веков выступают перед нами как своего рода лаборатория по выработке самых различных предметов и украшений господствующего класса нового феодального общества. Идет эта выработка на основе переработки широко распространенных местных образцов, восходящих в прототипах к украшениям предшествующего периода, на основе древней техники изготовления украшении. Но наряду с переделками широко заимствуются новые образцы и новая техника из более развитых соседних феодальных обществ, в первую очередь из Византии, а в большей мере из юго-восточных феодальных государств. Технологии переплавляется в единый и общий по характеру облик всех украшений, которые расходятся по остальным районам раннефеодальной Руси. Мотивы стабилизуются определенной типизацией, обогащаются формально, и создают то несомненное общее единство инвентаря кладов этих районов, которые дошли до нас от периода 11-13 веков.
К местным украшениям верхов феодального общества центральных районов, идущим не из киевской "лаборатории", принадлежат, по-видимому, большие подвески, бывшие принадлежностью женского головного убора. Подвески состояли из полой конусообразной верхушки, украшенной зернью, с которой спускаются семь или девять цепочек, перемежающихся крупными полыми бляшками и заканчивающихся подобными же привесками внизу.
Рис. 2. Подвески женского головного убора
Такие подвески найдены были в старо-рязанском , тульском кладе, а также в Каневском уезде Киевской губернии, одна возле Смелы и две меньшие из села Мартыновка (рис. 2). Последние, однако, не кажутся собственно киевскими изделиями. Характером они несколько проще среднерусских образцов и сравнительно моложе (12-13 века). К таким же местным образцам украшений надо отнести и известное пока только в двух экземплярах нагрудное украшение из цепочек с круглыми полыми бляшками и привесками на концах . Привески и весь характер трактовки круглых полых бляшек, рядами расположенных на цепочках, очень близки к цепочкам вышеуказанных конусообразных подвесок. Есть ли между этими двумя видами украшений, встреченных пока порознь в разных районах, общая связь частей единого убора, сейчас сказать трудно, но представляется весьма вероятной.
Клады наиболее удаленного восточного района (два спасско-болгарских), дополняемые отдельными находками, дают разительно отличающийся от кладов остальных районов общий облик содержащихся в инвентаре украшений. Спасско-болгарский клад (1868) близок характером вещей к местным древностям варварского периода разложения доклассового общества, с другой - к рассмотренным выше памятникам раннего этапа феодализации. Клад же 1888 г., основной состав которого образуют бусины и девять блях оплечья , типичных для подобных украшений центральных районов 12-13 веков, принадлежит позднему времени. Данные медальоны оплечья наглядно свидетельствуют, что и в восточном районе распространяются общие для всего господствующего класса раннефеодального общества украшения, но здесь они объединяются уже с иными типами украшений, какими являются серьги с цепочками и бусинками и плоские браслеты с награвированными на них звериными мордами. Подобные браслеты известны и по другим отдельным находкам близ села Болгары (рис. 3).
Рис. 3. Браслет
, найденные близ Билярска Казанской губернии
В кладе 1868 г. наиболее замечательными по высоте и тонкости работы мастера являются золотые цепочки с подвесками, а главное, золотая серьга с фигуркой уточки, выложенная мелкой зернью и сканью. Цепочки и серьга видимо работы одного и того же мастера и являются частями одного женского убора. Подобные золотые серьги с уточками были находимы неоднократно и в других местах. Аналогичная пара находится в собрании Московского Исторического музея из находок в той же местности. Рисунок 5 таблицы 34
Литература:
- Опись Московской Оружейной палаты, ч. 2, стр. 157.
- Отчет Археологической комиссии за 1903 г. стр. 184-192.
Загрузка...
