Лирические отступления в поэме "мертвые души" гоголя. Урок литературы "Роль лирических отступлений в поэме Н. В. Гоголя "Мертвые души"

Н. В. Гоголь принадлежит к числу величайших деятелей русской литературы. Вершиной его творчества является поэма “Мертвые души”. В ней нашли свое отражение все основные особенности таланта автора.
Важнейшую роль в композиционной структуре “Мертвых душ” играют лирические отступления и вставные эпизоды, характерные для поэмы как литературного жанра. В них Гоголь касается самых острых российских общественных вопросов. Мысли автора о высоком назначении человека, о судьбе Родины и народа здесь противопоставлены мрачным картинам русской жизни.
В начале поэмы лирические отступления носят характер высказываний автора о его героях, но по мере развертывания действия их внутренняя тема становится все более широкой и многогранной.
Рассказав о Манилове и Коробочке, автор прерывает повествование, для того чтобы читателю стала яснее нарисованная картина жизни. Авторское отступление, которым прерывается рассказ о Коробочке, содержит в себе сравнение с ее “сестрой” из аристократического общества, которая, несмотря на иной внешний облик, ничем не отличается от поместной хозяйки.
После посещения Ноздрева Чичиков в дороге встречается с прекрасной блондинкой. Описание этой встречи завершается замечательным авторским отступлением: “Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.” Но то, что свойственно множеству людей, что появляется “поперек” каким бы то ни было печалям,- все это совершенно чуждо Чичикову, холодная осмотрительность которого сопоставляется здесь с непосредственным проявлением чувств.
Совсем иной характер носит лирическое отступление в конце пятой главы. Здесь автор говорит уже не о герое, не об отношении к нему, а о могучем русском человеке, о талантливости русского народа. Внешне это лирическое отступление как будто мало связано со всем предыдущим развитием действия, но оно очень важно для раскрытия основной идеи поэмы: настоящая Россия – это не собакевичи, ноздревы и коробочки, а народ, народная стихия.
В тесном соприкосновении с лирическими высказываниями о русском слове и народном характере находится и то авторское отступление, которое открывает шестую главу.
Повествование о Плюшкине прерывается гневными словами автора, имеющими глубокий обобщающий смысл: “И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек!”
Немалое значение имеют лирические высказывания о творческой и жизненной судьбе писателя в современном Гоголю обществе, о двух разных уделах, ожидающих писателя, создающего “возвеличенные образы”, и писателя-реалиста, сатирика. В этом лирическом отступлении, полном глубоких мыслей и ярких обобщений, отразились не только взгляды писателя на искусство, но и его отношение к господствующим верхам общества, к народу. Оно определяет и идейный путь писателя и оценку им основных общественных сил.
В главах, посвященных изображению города, мы встречаем авторские высказывания о крайней раздраженности чинов и сословий – ” теперь у нас все чины и сословия так раздражены, что все, что ни есть в печатной книге, уже кажется им личностью: таково уж, видно, расположены в воздухе.” Описание всеобщей сумятицы Гоголь заканчивает размышлениями о человеческих заблуждениях, о ложных путях, которыми нередко шло человечество в своей истории,- “но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки.”
Особенной силы гражданский пафос писателя достигает в лирическом отступлении – “Русь, Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека.” Как и лирический монолог начала седьмой главы, это лирическое отступление составляет отчетливую грань между двумя крупными звеньями повествования – городскими сценами и рассказом о происхождении Чичикова. Здесь уже в широком плане предстает тема России, в которой было “бедно, разбросанно и неприютно”, но где не могут не родиться богатыри. Лирические высказывания автора как бы прерываются вторжением грубой житейской прозы. “И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!
– Держи, держи, дурак! – кричал Чичиков Селифану.
– Вот я тебя палашом! – кричал скакавший навстречу фельдъегерь с усами в аршин.- Не видишь, леший дери твою душу: казенный экипаж! – И, как призрак, исчезнула с громом и пылью тройка.”
Пошлость, пустота, низость жизни еще четче вырисовываются на фоне возвышенных лирических строк. Этот прием контраста применен Гоголем с большим мастерством. Благодаря такому резкому противопоставлению мы лучше уясняем мерзкие черты героев “Мертвых душ”.
Непосредственно вслед за этим автор делится с читателем мыслями, которые вызывают в нем мчащаяся тройка, далекая дорога. “Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове дорога! и как чудна она сама, эта дорога.” Одну за другой Гоголь набрасывает здесь картины русской природы, возникающие перед взором путешественника, мчащегося на быстрых конях по осенней дороге. И в общей настроенности авторского монолога, и в быстро сменяющихся картинах ясно ощущается намек на образ птицы-тройки, от которого это лирическое отступление отделено большой главой, посвященной похождениям Чичикова.
Рассказ о главном герое поэмы завершают авторские высказывания, представляющие резкие возражения тем, кого может шокировать как главный герой, так и поэма в целом, изображающая “дурное”, “презренное”.
Высоким чувством патриотизма овеян образ России, завершающий первый том поэмы, образ, воплотивший в себе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.
Такова роль лирических отступлений в композиции поэмы. Но самое главное то, что в них выражаются многие взгляды автора на искусство, отношения между людьми. На страницах поэмы Гоголь хотел не только обличать, но и утверждать свой нравственный идеал, и высказал его в своих замечательных лирических отступлениях, где отразились все его мысли и чувства, и прежде всего огромное чувство любви к своему народу и отечеству, вера в то, что родина вырвется из власти “болотных огней” и вернется на истинный путь: путь живой души.

(No Ratings Yet)

Роль лирических отступлений в поэме "Мертвые души"

Н. В. Гоголь принадлежит к числу величайших деятелей русской литературы. Вершиной его творчества является поэма "Мертвые души". В ней нашли свое отражение все основные особенности таланта автора.

Важнейшую роль в композиционной структуре "Мертвых душ" играют лирические отступления и вставные эпизоды, характерные для поэмы как литературного жанра. В них Гоголь касается самых острых российских общественных вопросов. Мысли автора о высоком назначении человека, о судьбе Родины и народа здесь противопоставлены мрачным картинам русской жизни.

В начале поэмы лирические отступления носят характер высказываний автора о его героях, но по мере развертывания действия их внутренняя тема становится все более широкой и многогранной.

Рассказав о Манилове и Коробочке, автор прерывает повествование, для того чтобы читателю стала яснее нарисованная картина жизни. Авторское отступление, которым прерывается рассказ о Коробочке, содержит в себе сравнение с ее "сестрой" из аристократического общества, которая, несмотря на иной внешний облик, ничем не отличается от поместной хозяйки.

После посещения Ноздрева Чичиков в дороге встречается с прекрасной блондинкой. Описание этой встречи завершается замечательным авторским отступлением: "Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь." Но то, что свойственно множеству людей, что появляется "поперек" каким бы то ни было печалям,- все это совершенно чуждо Чичикову, холодная осмотрительность которого сопоставляется здесь с непосредственным проявлением чувств.

Совсем иной характер носит лирическое отступление в конце пятой главы. Здесь автор говорит уже не о герое, не об отношении к нему, а о могучем русском человеке, о талантливости русского народа. Внешне это лирическое отступление как будто мало связано со всем предыдущим развитием действия, но оно очень важно для раскрытия основной идеи поэмы: настоящая Россия - это не собакевичи, ноздревы и коробочки, а народ, народная стихия.

В тесном соприкосновении с лирическими высказываниями о русском слове и народном характере находится и то авторское отступление, которое открывает шестую главу.

Повествование о Плюшкине прерывается гневными словами автора, имеющими глубокий обобщающий смысл: "И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек!"

Немалое значение имеют лирические высказывания о творческой и жизненной судьбе писателя в современном Гоголю обществе, о двух разных уделах, ожидающих писателя, создающего "возвеличенные образы", и писателя-реалиста, сатирика. В этом лирическом отступлении, полном глубоких мыслей и ярких обобщений, отразились не только взгляды писателя на искусство, но и его отношение к господствующим верхам общества, к народу. Оно определяет и идейный путь писателя и оценку им основных общественных сил.

В главах, посвященных изображению города, мы встречаем авторские высказывания о крайней раздраженности чинов и сословий - " теперь у нас все чины и сословия так раздражены, что все, что ни есть в печатной книге, уже кажется им личностью: таково уж, видно, расположены в воздухе." Описание всеобщей сумятицы Гоголь заканчивает размышлениями о человеческих заблуждениях, о ложных путях, которыми нередко шло человечество в своей истории,- "но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки."

Особенной силы гражданский пафос писателя достигает в лирическом отступлении - "Русь, Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека." Как и лирический монолог начала седьмой главы, это лирическое отступление составляет отчетливую грань между двумя крупными звеньями повествования - городскими сценами и рассказом о происхождении Чичикова. Здесь уже в широком плане предстает тема России, в которой было "бедно, разбросанно и неприютно", но где не могут не родиться богатыри. Лирические высказывания автора как бы прерываются вторжением грубой житейской прозы. "И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!

Держи, держи, дурак! - кричал Чичиков Селифану.

Вот я тебя палашом! - кричал скакавший навстречу фельдъегерь с усами в аршин.- Не видишь, леший дери твою душу: казенный экипаж! - И, как призрак, исчезнула с громом и пылью тройка."

Пошлость, пустота, низость жизни еще четче вырисовываются на фоне возвышенных лирических строк. Этот прием контраста применен Гоголем с большим мастерством. Благодаря такому резкому противопоставлению мы лучше уясняем мерзкие черты героев "Мертвых душ".

Непосредственно вслед за этим автор делится с читателем мыслями, которые вызывают в нем мчащаяся тройка, далекая дорога. "Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове дорога! и как чудна она сама, эта дорога." Одну за другой Гоголь набрасывает здесь картины русской природы, возникающие перед взором путешественника, мчащегося на быстрых конях по осенней дороге. И в общей настроенности авторского монолога, и в быстро сменяющихся картинах ясно ощущается намек на образ птицы-тройки, от которого это лирическое отступление отделено большой главой, посвященной похождениям Чичикова.

Высоким чувством патриотизма овеян образ России, завершающий первый том поэмы, образ, воплотивший в себе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.

Такова роль лирических отступлений в композиции поэмы. Но самое главное то, что в них выражаются многие взгляды автора на искусство, отношения между людьми. На страницах поэмы Гоголь хотел не только обличать, но и утверждать свой нравственный идеал, и высказал его в своих замечательных лирических отступлениях, где отразились все его мысли и чувства, и прежде всего огромное чувство любви к своему народу и отечеству, вера в то, что родина вырвется из власти "болотных огней" и вернется на истинный путь: путь живой души.

Существует две точки зрения, высказанных современниками писателя, на роль и место лирических отступлений в поэме «Мертвые души».
Вскоре после смерти Гоголя Н.А.Некрасов писал в одном из своих критических обзоров (в «Заметках о журналах за октябрь 1855 года»): «Всё неотразимое влияние его творений заключается в лиризме... Что без этого были бы его книги! Они были бы только книгами. Гоголь неоспоримо представляет нечто совершенно новое среди личностей, обладавших силою творчества». В.Г.Белинский: «Важные же недостатки романа «Мёртвые души» находим почти везде, где из поэта, из художника силится автор стать каким-то пророком и впадает в несколько надутый и напыщенный лиризм... К счастью, число таких лирических мест незначительно к объёму всего романа, и их можно пропускать при чтении, ничего не теряя от наслаждения, доставляемого самим романом».
Попробую привести аргументы о важности лирических отступлений.
Во-первых, их требует жанровая природа «Мёртвых душ». Не будем забывать, что поэма – один из жанров лироэпических произведений, в ней соединяются сюжетность, событийность («похождения Чичикова») и открытое выражение автором или лирическим героем своих чувств. Своеобразие поэмы как жанра во многом основано на сочетании повествовательной характеристики действующих лиц, с одной стороны, и раскрытии их характеров через восприятие и оценку лирического героя, играющего в поэме активную роль, – с другой.
Во-вторых, соотношение лирического и эпического начал в поэме выступает как средство выражения авторской позиции.
Лирические отступления, раскрывая авторское отношение к персонажам, напрямую соотносятся с сюжетной линией. Например, отступления первой и десятой глав, которые своеобразно обрамляют изображение чиновничества, отступления второй и середины шестой главы, обрамляющие галерею помещиков, и два отступления о подлеце одиннадцатой главы, обрамляющие экспозицию Чичикова.
Лирические отступления, раскрывающие образ автора, мы находим в начале шестой и середине одиннадцатой глав. А в начале седьмой и конце одиннадцатой глав лирические отступления раскрывают творческие задачи автора, его судьбу как писателя. Они связаны с отступлениями, содержащими характеристику персонажей, например, финал отступления «Счастлив путник...» в начале седьмой главы.
Одним из самых важных является лирическое отступление о России, помещенное в середине одиннадцатой главы. Лирические отступления, раскрывающие образ России, мы также встречаем в конце пятой и финале одиннадцатой глав).
Кульминационным становится отступление середины десятой главы о путях человечества. По месту расположения оно соответствует кульминационному «пику» сюжетного плана – смерти прокурора.
Кроме того, с помощью лирических отступлений Гоголь не только создаёт широкую панораму жизни России («Вся Русь явится в нём!»), но и композиционно связывает первый том с последующими.

«Мертвые души» - произведение загадочное и удивительное. Впервые, пожалуй, осознаешь это, когда берешь в руки солидное прозаическое произведение издания 1842 года, а на обложке читаешь: «Похождения Чичикова. Мертвые души. Поэма Н.В. Гоголя». Да и сам Гоголь воспринимал «Мертвые души» «предлинным романом», однако же он обозначил жанр своего произведения именно так. И это, конечно, не случайно. Поэма во времена Гоголя была своеобразным знаком качества. К произведениям подобного рода предъявлялись определенные требования: должны были присутствовать возвышенные мотивы. В поэмах должен был звучать авторский голос, должна была быть четко определена авторская позиция. У Гоголя вся проза окрашена лиризмом, ведь писатель считал более действенным для себя непосредственное обращение со словом истины и любви. В «Мертвых душах» его голос прозвучал ясно и пронзительно, в них исповедальные мотивы приобрели особую значимость. Поэтому в поэме одни из лучших страниц - это страницы лирических отступлений. Причем они различаются по эмоциональной окраске, по своей тематике, помогая читателю глубже понять содержание произведения, подробнее изучить обстановку происходящих событий.
Одно из самых значительных лирических отступлений - размышления Гоголя о судьбах писателей, выводящих в своих произведениях положительного или же отрицательного героя. Автор «Мертвых душ» с горечью говорит о том, что современная публика остается равнодушной к слезам «сквозь... смех». Гоголь защищает литературу критического реализма, то есть ту литературу, которая не боится показать обществу все дурные стороны его жизни. Он защищает и сатиру, так как считает, что она зиждется на гуманистических принципах, что в основе сатирического изображения лежит любовь к людям, желание исправить их душу. Как бы продолжая начатую тему, Гоголь рассказывает историю Кифы Мокиевича и Мокия Кифовича и касается вопроса об истинном и ложном патриотизме. По мнению писателя, истинные патриоты не те, кто думает не о том, «чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное», а те, кто говорит «святую правду» и не боится устремить на что-нибудь глубокий взор.
Но если размышления Гоголя о судьбах писателей или о патриотизме исполнены и сожаления, и горечи, то в рассуждениях о чиновниках в полной мере проявляется его сатирический талант. Язвительная критика чиновников и помещиков содержится в знаменитом повествовании о толстых и тонких. «Увы! - замечает Гоголь, - толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие». Блестящие характеристики чиновников даны писателем при описании поведения помещиков в разговоре с Чичиковым. Манилов, услышав предложение Чичикова о продаже мертвых душ, ничего не понял, но сделал умное лицо. В лирических отступлениях-миниатюрах Гоголь сравнивает своих героев с петербургскими сановниками. Так, например, Гоголь говорит о выражении лица Манилова, какое можно увидеть «только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головокружительного дела». Такие отступления помогаю! представить читателю наиболее полные портреты героев произведения.
Есть в «Мертвых душах» и отступления нравственного характера. Так, в рассказе о встрече Чичикова и Плюшкина есть обращения Гоголя к юношеству. Писатель призывает молодых людей сохранить «все человеческие движения», которые позволяют человеку и сохранить себя и избежать деградации, которые не дадут возможности превратиться в Плюшкина и ему подобных.
Но самые проникновенные отступления «Мертвых душ» посвятил Гоголь русскому народу. Безграничная любовь писателя к русскому человеку проявляется, например, в характеристиках крепостных умельцев (Михеева, Телятникова). Но Гоголь понимает, что назревает конфликт двух миров: мира крепостных и мира помещиков, и о предстоящем столкновении он предупреждает на протяжении всей книги. И автор «Мертвых душ» надеется, что у русского народа впереди расцвет культуры, основой которой должен стать язык. Гоголь говорит об этом, размышляя о меткости русского слова. Автор считает, что нет слова, которое было бы «так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».
Завершается же поэма лирическими раздумьями о судьбе России. Образ Руси-тройки утверждает мысль о неостановимом движении Родины, выражает мечту о ее будущем и надежду на появление настоящих «добродетельных людей», способных спасти страну: «Эх, кони, кони, что за кони!.. Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягали медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху; и мчится вся вдохновенная Богом!..» Большой эмоциональной силой проникнута авторская вера в будущее страны.
В «Мертвых душах», особенно в лирических отступлениях, отразилась вся страдающая душа великого русского писателя, все его мысли и чувства. Сегодня стоит чаще обращаться к этому произведению, чаще прислушиваться к голосу Н.В. Гоголя. В.Г. Белинский заметил: «Как всякое глубокое создание, «Мертвые души» не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих: читая их во второй раз, точно читаешь новое, никогда не виданное произведение. «Мертвые души» требуют изучения».

Лирическими отступлениями пронизано все полотно “Мертвых душ”. Именно лирические вставки раскрывают идейно-композиционное и жанровое своеобразие поэмы Гоголя, ее полемическое начало и образ автора. По мере развития сюжета появляются новые лирические отступления, каждое из которых уточняет мысль предыдущего, развивает новую идею и все более проясняет авторский замысел. Примечательно, что “Мертвые души” насыщены лирикой вовсе не равномерно. До пятой главы попадаются лишь незначительные лирические вставки, и только в конец пятой части автор помещает первое крупное лирическое отступление о “несметном множестве церквей” и о том, как “выражается сильно российский народ”. Это авторское рассуждение наводит на такую мысль: здесь не только прославляется меткое русское слово, но и божье слово, Логос. Думается, и мотив церкви, который впервые в поэме встречается именно в этой главе, и параллель слово – Логос указывают на то, что в лирике сконцентрировано духовное наставление. Эту мысль подтверждает и лирическая вставка, помещенная в шестую главу, где Гоголь

Прямо обращается к людям: “Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения…” Рисуя образ дороги, жизненного пути человека, автор выступает в роли наставника, учителя. А в следующей главе эта мысль наполняется новым идейным содержанием. Гоголь противопоставляет писателя, “дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами”, и писателя, который “не ниспускался с вершины своей к бедным ничтожным своим собратьям”. По-моему, как раз в этих-то словах и проявляется более всего полемическое начало поэмы. Ведь до Гоголя писатель – это создатель красоты, художник, изображающий все прекрасное, Гоголь же в “Мертвых душах” предстает как проповедник, пророк, который имеет целью исправить прежде всего нравственный облик человека (гоголевская концепция впоследствии развивается в творчестве Достоевского, Л. Н. Толстого). В этом же лирическом отступлении автор “Мертвых душ” предрекает то, что его замысел не будет понят: мир увидит лишь смех, сатиру и не заметит “незримые”, “неведомые” слезы. А “Мертвые души” – это больше, чем сатира. (“Вовсе не губерния, и не несколько уродливых помещиков, и не то, что им прививают, есть предмет “Мертвых душ”, – пишет Гоголь.) Во многом проясняет гоголевский замысел и объясняет слова из его письма о предмете поэмы лирическое отступление, в котором воскрешаются образы умерших крепостных крестьян. В том месте поэмы, когда Чичиков составляет список “мертвых душ”, ритм гоголевской прозы почти переходит в гекзаметр. Список же мужиков напоминает перечень кораблей в “Илиаде” Гомера. Как и многие другие гомеровские и дантовские мотивы, связующие произведение Гоголя с великими поэмами, это сопоставление раскрывает смысл названия “Мертвых душ” поэмой. Думается, это указывает на то, что произведение написано в духе древнего эпоса, что Гоголь здесь высмеивает не социальное зло, а средоточие зла, осмеивает черта (по мнению Мережковского, смех Гоголя – борьба человека с чертом”). А увиденный в этой лирической вставке библейский мотив – список мужиков напоминает Книгу Жизни, в которую записываются поступей каждого человека, – раскрывает смысл еще одной идеи штора: на Страшном Суде людей будут судить по тому, как он! выполнили свое земное назначение. Ведь “вывод” крестьян из ада возможен потому, что они выполнили свое дело (а вот губернатор вышивает по тюлю): Степан Пробка, каретник Михеев – мастера своего дела. Однако задача Гоголя – указать путь истинный именно грешникам в Библии говорите!, что Христос пришел спасать не праведников, а грешников. И в лирической вставке, помещенной в восьмой главе, автор утверждает, что человек сам должен сделать первый шаг навстречу духовному перерождению: “…хотят, чтоб русский язык сам собой вдруг с облаков… и сел бы им прямо на язык…” Думается, спускаться с облаков возможно лишь Богу, а такая, казалось бы, незначительная деталь на фоне библейских мотивов и позволяет растолковать гоголевскую фразу именно так. Дальнейший поиск способа спасения душ продолжается. В лирическом отступлении десятой главы появляется уже прямой вопрос: “Где выход, где дорога?” Писателе видится очищение от грехов через духовное возрождение, ведущее именно к Богу (эта лирическая вставка особо насыщена церковной лексикой: “небесный огонь”, “великолепная храмина, назначенная царю в чертоги”, “сия летопись”).
К концу же поэмы лирическая стихия почти полностью захватывает произведение. Заключительная глава изобилует авторскими рассуждениями. Здесь-то и дается ключ к пониманию идейно-композиционных особенностей “Мертвых душ”. Лирическое отступление о человеческих страстях наводит на мысль о том, что Гоголь отождествляет каждую главу о помещике с какой-нибудь преодоленной страстью. Например, в глаке о Манилове побеждается уныние, о Коробочке – страх, с Ноздреве – гнев, о Собакевиче – невежество, а в главе о Плюшкине происходит перелом: появляется мотив церкви, больше церковной лексики, сам же Плюшкин ассоциируется с вфодивым, возникает мотив “подъема”. Если до этой главы Чичиков постоянно “спускается вниз” (падение во время грозы), то с этого момента он “поднимается” (например, он взбегает по лестнице к прокурору), поднимается из глубин ада после выкупа “мертвых душ”. Таким образом, получается, что творческий замысел Гоголя сосредоточен именно в лирике, рассказ же о похождениях Чичикова – это иллюстрация морали, притча, рассказанная во время проповеди, а “Мертвые души” – художественная проповедь (в этом-то и заключается жанровое своеобразие поэмы). Гоголь же предстает как пророк, несущий божий свет людям (“Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?”). Писатель пытается указать человечеству дорогу к Богу, направить грешных на путь истинный. И в последнем лирическом отступлении он создает образ дороги, дороги к свету, к чуду, к перерождению, ко второму тому. Словесная магия переносит читателя в другое измерение (“кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг”, “и мчится вся вдохновенная богом”). Русь-тройка же летит по пути духовного преображения. Образ России, устремленной “в даль веков”, разрабатывает и Блок в своем пророческом цикле “На поле Куликовом” (Родина замечательна здесь в образе степной кобылицы, которая воплощает в себе вечное движение).

(Пока оценок нет)

Related posts:

1. Русь! Русь!.. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?.. ‘Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца?...
2. “Вся Русь явится в нем”, – писал о своем произведении сам Н. В. Гоголь. Отправляя своего героя в дорогу по России, автор стремится показать все,...
3. Само название гоголевского произведения содержало в себе кричащие противоречие, которое не могло не броситься в глаза современников и на которое первым обратил внимание один из...
4. Сюжет “Мертвых душ” Н. В. Гоголю подсказал А. С. Пушкин, отметив основным достоинством его то, что “можно вместе с героем изъездить всю Русь”. Именно это...
5. Современник А. С. Пушкина, Н. В. Гоголь создавал свои произведения в тех исторических условиях, которые сложились в России после неудачного первого революционного выступления – выступления...