Народно-поэтическое и религиозное в образе Катерины Кабановой (по пьесе «Гроза» А. Н. Островского). Внутренний мир Катерины в пьесе «Гроза

В пьесе «Гроза» Островский создает совершенно новый для его творчества женский тип, простой, глубокий характер. Это уже не «бедная невеста», не безразлично-добрая, кроткая барышня, не «безнравственность по глупости». Катерина отличается от ранее созданных героинь Островского гармоничностью своей личности, силой духа, своим мироощущением.

Это натура светлая, поэтическая, возвышенная, мечтательная, с сильно развитым воображением. Вспомним, как она рассказывает Варваре о своей жизни в девичестве. Посещения церкви, занятия вышиванием, молитвы, странницы и богомолки, чудесные сны, в которых ей являлись «храмы золотые» или «сады необыкновенные» — вот что составляет воспоминания Катерины. Добролюбов замечает, что она «старается все осмыслить и облагородить в своем воображении... Грубые, суеверные рассказы превращаются у ней в золотые, поэтические сны...». Таким образом, Островский подчеркивает в своей героине духовное начало, ее стремление к красоте.

Катерина религиозна, но вера ее обусловлена в значительной мере ее поэтическим миросозерцанием. Религия тесно сплетается в душе ее со славянскими языческими верованиями, с фольклорными понятиями3. Так, Катерина тоскует оттого, что люди не летают. «Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?» — говорит она Варваре. В родительском доме Катерина жила точно «птичка на воле». Снится ей то, как она летает. В другом месте пьесы она мечтает стать бабочкой.

Тема птиц вводит в повествование мотив неволи, клетки. Здесь мы можем вспомнить о символическом обряде славян выпускать птиц на волю из клеток. Обряд этот проводился в самом начале весны и символизировал «освобождение стихийных гениев и душ из той неволи, в какой они томились, заключенные злыми демонами зимы». В основе этого обряда — вера славян в способность перевоплощения человеческой души.

Но тема птиц задает здесь и мотив смерти. Так, во многих культурах млечный путь называется «птичьей дорогой», потому что «души, возносящиеся по этой дороге на небо, представлялись легкокрылыми птицами». Таким образом, уже в начале пьесы присутствуют мотивы, служащие знаками трагической судьбы героини.

Проанализируем характер Катерины. Это натура сильная, обладающая чувством собственного достоинства. Ей невыносимо в доме Кабанихи, где «все как будто из-под неволи», невыносимы бесконечные попреки свекрови, глупость и слабохарактерность мужа. В доме Марфы Игнатьевны все построено на лжи, обмане, покорности. Прикрываясь религиозными заповедями, она требует полного подчинения от своих домашних, соблюдения ими всех домостроевских норм. Под предлогом моральных проповедей Кабаниха методично и последовательно унижает домочадцев. Но если дети Марфы Игнатьевны по-своему «приспособились» к обстановке в доме, найдя выход в молчании и лжи, то не такова Катерина.

«Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не могу», — говорит она Варваре. Не хочет Катерина терпеть и необоснованные оскорбления свекрови. «Напраслину-то терпеть кому ж приятно!» — говорит она Марфе Игнатьевне. Когда Тихон уезжает, Кабаниха замечает, что «хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет». На что Катерина отвечает: «Не к чему! Да и не умею. Что народ-то смешить».

Возможно, что постоянные нападки Кабановой на невестку связаны еще и с тем, что подсознательно она чувствует в Катерине значительный, сильный характер, способный противостоять свекрови. И в этом Марфа Игнатьевна не ошибается: Катерина будет терпеть лишь до определенного момента. «Эх, Варя, не знаешь ты моего характеру! Конечно, не дай бог этому случиться! А коли уж очень мне опостылет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты режь!» — признается она Варваре.

Варваре же она рассказывает о характерном событии из своего детства: «...Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно; я выбежала на Волгу, села в лодку и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли верст за десять!» В этом рассказе угадываются мотивы славянской языческой культуры. Как замечает Ю.В. Лебедев, «этот поступок Катерины согласуется с народной мечтой о правде-истине. В народных сказках девочка обращается к речке с просьбой спасти ее, и речка укрывает девочку в своих берегах». В композиционном плане рассказ Катерины предваряет финал пьесы. Волга для героини — символ воли, простора, свободного выбора.

Тоска по воле сливается в душе Катерины с жаждой настоящей любви. Сначала она пытается сохранить верность мужу, но в сердце ее нет любви, да Тихон и не понимает ее, не чувствует состояния жены. Уважать мужа она тоже не может: Тихон слабоволен, не особенно умен, духовные запросы его ограничиваются выпивкой да желанием «погулять» на воле. Любовь же Катерины — чувство избирательное. Она любит Бориса Григорьевича, племянника Дикого. Этот молодой человек кажется ей добрым, интеллигентным и воспитанным, он так не похож на окружающих. Образ его, вероятно, ассоциируется в душе героини с иной, «некалиновской» жизнью, с иными ценностями, к которым она подсознательно стремится.

И Катерина тайно встречается с ним, пока муж ее находится в отъезде. А затем она начинает мучиться сознанием совершенного греха. Здесь в «Грозе» возникает внутренний конфликт, позволяющий критикам говорить о трагедийности пьесы: действия Катерины не только представляются ей греховными с точки зрения православной религии, но и расходятся с ее собственными представлениями о морали, о добре и зле.

Трагедийность пьесе придает и мотив неизбежности страданий героини, возникающий в контексте ее характера и мироощущения. С другой стороны, страдания Катерины представляются читателям незаслуженными: в поступках своих она реализует всего лишь естественные потребности человеческой личности — желание любви, уважения, право избирательности чувств. Поэтому героиня Островского вызывает в читателях и зрителях чувство сострадания.

Сохранено здесь и понятие «двойственности трагического поступка» (ужас и удовольствие). С одной стороны, любовь Катерины представляется ей грехом, чем-то страшным и ужасным, с другой стороны — это для нее возможность ощущения счастья, радости, полноты жизни.

Мучаясь сознанием собственной вины, героиня публично признается в содеянном мужу и свекрови. Катерина кается во всем на городской площади, во время грозы. Ей кажется, что гром — это кара Божья. Гроза в пьесе — это символ очищения героини, катарсиса, который также является необходимым элементом трагедии.

Однако внутренний конфликт здесь не может разрешиться признанием Катерины. Она не получает прощения семьи, ка-линовцев, не избавляется от чувства вины. Напротив, презрение и попреки окружающих поддерживают в ней это чувство вины — она находит их справедливыми. Однако если бы окружающие простили, пожалели ее — чувство жгучего стыда, владеющее ее душой, было бы еще сильнее. В этом и состоит неразрешимость внутреннего конфликта Катерины. Будучи не в силах примирить свои поступки со своими чувствами, она решается на самоубийство, бросается в Волгу.

Самоубийство, с точки зрения православной религии — страшный грех, но ключевые понятия христианства — это любовь и всепрощение. И именно об этом думает Катерина перед смертью. «Все равно, что смерть придет, что сама... а жить нельзя! Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться...»

Безусловно, в поступке этом отразились и внешние обстоятельства — Борис оказался робким, заурядным человеком, он не способен спасти Катерину, дать ей желаемое счастье, в сущности, он не достоин ее любви. Образ непохожего на местных обывателей Бориса Григорьевича в сознании Катерины — не что иное, как иллюзия. И Катерина, думается, чувствует это во время своей последней встречи с ним. И тем сильнее становится для нее осознание собственной неправоты, горечь и разочарование в самой любви.

Именно эти чувства усиливают трагическое мироощущение героини. Безусловно, сказывается здесь и впечатлительность, экзальтированность Катерины, и ее нежелание мириться далее с жестокостью окружающего мира, с самодурством свекрови, и невозможность далее следовать калиновской морали — жить без любви. «Если ей нельзя наслаждаться своим чувством, своей волей вполне законно и свято, при свете белого дня, перед всем народом, если у нее вырывают то, что она нашла и что ей так дорого, она ничего тогда не хочет в жизни, она и жизни не хочет. Пятый акт „Грозы" составляет апофеозу этого характера, столь простого, глубокого и так близкого к положению и сердцу каждого порядочного человека в нашем обществе», — писал Добролюбов.

В мироощущении Катерины гармонически срастается славянская языческая древность, уходящая корнями в доисторические времена, с демократическими веяниями христианской культуры. Религиозность Катерины вбирает в себя солнечные восходы и закаты, росистые травы на цветущих лугах, полеты птиц, порхание бабочек с цветка на . С нею заодно и сельского храма, и ширь Волги, и заволжский луговой простор. А как молится героиня, "какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится". Не сродни ли она "солнечнозрачной" Екатерине из чтимых народом жизнеописаний святых:

"И такое сияние исходило от лица, что невозможно было смотреть на нее". Излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от сурового аскетизма домостроевской морали. По правилам "Домостроя" на молитве церковной надлежало с неослабным вниманием слушать божественное пение, а "очи долу имети". Катерина же устремляет свои очи горе. И что видит, что слышит она на молитве церковной? Эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, это церковное пение, подхваченное пением птиц, эту одухотворенность земных стихий - стихиями небесными... "Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится". А ведь "Домострой" учил молиться "со страхом и трепетом, с воздыханием и слезами". Далека жизнелюбивая религиозность Катерины от суровых предписаний домостроевской морали.

Радость жизни переживает Катерина в храме. Солнцу кладет она земные поклоны в своем саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести просыпающейся природы. "Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу..." В трудную минуту жизни Катерина посетует: "Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка". "Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела..."

Как понять эти фантастические желания Катерины? Что это, плод болезненного воображения, каприз утонченной натуры? Нет. В сознании Катерины оживают древние языческие мифы, шевелятся глубинные пласты славянской культуры. В народных песнях тоскующая по чужой стороне в нелюбимой семье женщина часто оборачивается кукушкой, прилетает в сад к любимой матушке, жалобится ей на лихую долю. Вспомним плач Ярославны в "Слове о полку Игореве": "Полечу я кукушкой по Дунаю..." Катерина молится утреннему солнцу, так как славяне считали Восток страною всемогущих плодоносных сил. Еще до прихода на Русь христианства они представляли рай чудесным неувядаемым садом во владениях Бога Света. Туда, на Восток, улетали все праведные души, обращаясь после смерти в бабочек или в легкокрылых птиц. В Ярославской губернии до недавних пор крестьяне называли мотылька "душичка". А в Херсонской утверждали, что если не будет роздана заупокойная милостыня, то душа умершего явится к своим родным в виде ночной бабочки. Из языческой мифологии эти верования перешли в христианскую. В жизнеописании святой Марфы, например, героине снится сон, в котором она, окрыленная, улетает в синеву поднебесную. Вольнолюбивые порывы Катерины даже в детских ее воспоминаниях не стихийны: "Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала!

Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега". Ведь этот поступок Катерины вполне согласуется с народной ее душой. В русских сказках девочка (*62) обращается к речке с просьбой спасти ее от злых преследователей. И речка укрывает ее в своих берегах. В одной из орловских легенд преследуемая разбойником Кудеяром девушка подбегает к Десне-реке и молится: "Матушка, пречистая Богородица! Матушка, Десна-река! не сама я тому виною,- пропадаю от злого человека!" Помолившись, бросается в Десну-реку, и река на этом месте тотчас пересыхает, луку дает, так что девушка остается на одном берегу, а Кудеяр-разбойник на другом. А то еще говорят, что Десна-то как кинулась в сторону - так волною-то самого Кудеяра захватила да и утопила.

Издревле славяне поклонялись рекам, верили, что все они текут в конец света белого, туда, где солнце из моря подымается - в страну правды и добра. Вдоль по Волге, в долбленой лодочке пускали костромичи солнечного бога Ярилу, провожали в обетованную страну теплых вод. Бросали стружки от гроба в проточную воду. Пускали по реке вышедшие из употребления иконы. Так что порыв маленькой Катерины искать защиты у Волги - это уход от неправды и зла в страну света и добра, это неприятие "напраслины" с раннего детства и готовность оставить мир, если все в нем ей "опостынет". Реки, леса, травы, цветы, птицы, животные, деревья, люди в народном сознании Катерины - органы живого одухотворенного существа, Господа вселенной, соболезнующего о грехах людских. Ощущение божественных сил неотделимо у Катерины от сил природы.

В народной "Голубиной книге"

Солнце красное - от лица Божьего,

Звезды частые - от риз Божьих,

Ночи темные - от дум Господних,

Зори утренние - от очей Господних,

Ветры буйные - от Святого Духа.

Вот и молится Катерина заре утренней, солнцу красному, видя в них и очи Божии. А в минуту отчаяния обращается к "ветрам буйным", чтобы донесли они до любимого ее "грусть тоску-печаль". С точки зрения народной мифологии вся природа обретала эстетически высокий и этически активный смысл. Человек ощущал себя сыном одушевленной природы - целостного и единого существа. Народ верил, что добрый человек может укрощать силы природы, а злой навлекать на себя их немилость и гнев. Почитаемые народом праведники могли, например, вернуть в берега разбушевавшиеся при наводне-(*63)нии реки, укрощать диких зверей, повелевать громами. Не почувствовав первозданной свежести внутреннего мира Катерины, не поймешь жизненной силы и мощи ее характера, образной тайны народного языка. "Какая я была резвая! - обращается Катерина к Варваре, но тут же, сникая, добавляет: - Я у вас завяла совсем". Цветущая заодно с природой, душа Катерины действительно увядает во враждебном ей мире Диких и Кабановых.

В мироощущении Катерины гармонически срастается славянская языческая древность, уходящая корнями в доисторические времена, с демократическими веяниями христианской культуры. Религиозность Катерины вбирает в себя солнечные восходы и закаты, росистые травы на цветущих лугах, полеты птиц, порхание бабочек с цветка на цветок. С нею заодно и красота сельского храма, и ширь Волги, и заволжский луговой простор. А как молится героиня, "какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится". Не сродни ли она "солнечнозрачной" Екатерине из чтимых народом жизнеописаний святых: "И такое сияние исходило от лица, что невозможно было смотреть на нее". Излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от сурового аскетизма домостроевской морали. По правилам "Домостроя" на молитве церковной надлежало с неослабным вниманием слушать божественное пение, а "очи долу имети". Катерина же устремляет свои очи горе. И что видит, что слышит она на молитве церковной? Эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, это церковное пение, подхваченное пением птиц, эту одухотворенность земных стихий - стихиями небесными... "Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится". А ведь "Домострой" учил молиться "со страхом и трепетом, с воздыханием и слезами". Далека жизнелюбивая (*61) религиозность Катерины от суровых предписаний домостроевской морали.

Радость жизни переживает Катерина в храме. Солнцу кладет она земные поклоны в своем саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести просыпающейся природы. "Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу..." В трудную минуту жизни Катерина посетует: "Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка". "Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела..."

Как понять эти фантастические желания Катерины? Что это, плод болезненного воображения, каприз утонченной натуры? Нет. В сознании Катерины оживают древние языческие мифы, шевелятся глубинные пласты славянской культуры. В народных песнях тоскующая по чужой стороне в нелюбимой семье женщина часто оборачивается кукушкой, прилетает в сад к любимой матушке, жалобится ей на лихую долю. Вспомним плач Ярославны в "Слове о полку Игореве": "Полечу я кукушкой по Дунаю..." Катерина молится утреннему солнцу, так как славяне считали Восток страною всемогущих плодоносных сил. Еще до прихода на Русь христианства они представляли рай чудесным неувядаемым садом во владениях Бога Света. Туда, на Восток, улетали все праведные души, обращаясь после смерти в бабочек или в легкокрылых птиц. В Ярославской губернии до недавних пор крестьяне называли мотылька "душичка". А в Херсонской утверждали, что если не будет роздана заупокойная милостыня, то душа умершего явится к своим родным в виде ночной бабочки. Из языческой мифологии эти верования перешли в христианскую. В жизнеописании святой Марфы, например, героине снится сон, в котором она, окрыленная, улетает в синеву поднебесную. Вольнолюбивые порывы Катерины даже в детских ее воспоминаниях не стихийны: "Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега". Ведь этот поступок Катерины вполне согласуется с народной ее душой. В русских сказках девочка (*62) обращается к речке с просьбой спасти ее от злых преследователей. И речка укрывает ее в своих берегах. В одной из орловских легенд преследуемая разбойником Кудеяром девушка подбегает к Десне-реке и молится: "Матушка, пречистая Богородица! Матушка, Десна-река! не сама я тому виною,- пропадаю от злого человека!" Помолившись, бросается в Десну-реку, и река на этом месте тотчас пересыхает, луку дает, так что девушка остается на одном берегу, а Кудеяр-разбойник на другом. А то еще говорят, что Десна-то как кинулась в сторону - так волною-то самого Кудеяра захватила да и утопила.

Издревле славяне поклонялись рекам, верили, что все они текут в конец света белого, туда, где солнце из моря подымается - в страну правды и добра. Вдоль по Волге, в долбленой лодочке пускали костромичи солнечного бога Ярилу, провожали в обетованную страну теплых вод. Бросали стружки от гроба в проточную воду. Пускали по реке вышедшие из употребления иконы. Так что порыв маленькой Катерины искать защиты у Волги - это уход от неправды и зла в страну света и добра, это неприятие "напраслины" с раннего детства и готовность оставить мир, если все в нем ей "опостынет". Реки, леса, травы, цветы, птицы, животные, деревья, люди в народном сознании Катерины - органы живого одухотворенного существа, Господа вселенной, соболезнующего о грехах людских. Ощущение божественных сил неотделимо у Катерины от сил природы. В народной "Голубиной книге"

Солнце красное - от лица Божьего,
Звезды частые - от риз Божьих,
Ночи темные - от дум Господних,
Зори утренние - от очей Господних,
Ветры буйные - от Святого Духа.

Вот и молится Катерина заре утренней, солнцу красному, видя в них и очи Божии. А в минуту отчаяния обращается к "ветрам буйным", чтобы донесли они до любимого ее "грусть тоску-печаль". С точки зрения народной мифологии вся природа обретала эстетически высокий и этически активный смысл. Человек ощущал себя сыном одушевленной природы - целостного и единого существа. Народ верил, что добрый человек может укрощать силы природы, а злой навлекать на себя их немилость и гнев. Почитаемые народом праведники могли, например, вернуть в берега разбушевавшиеся при наводне-(*63)нии реки, укрощать диких зверей, повелевать громами. Не почувствовав первозданной свежести внутреннего мира Катерины, не поймешь жизненной силы и мощи ее характера, образной тайны народного языка. "Какая я была резвая! - обращается Катерина к Варваре, но тут же, сникая, добавляет: - Я у вас завяла совсем". Цветущая заодно с природой, душа Катерины действительно увядает во враждебном ей мире Диких и Кабановых.

Добролюбов о Катерине

Говоря о том, как "понят и выражен сильный русский характер в "Грозе", Добролюбов в статье "Луч света в темном царстве" справедливо подметил "сосредоточенную решительность" Катерины. Однако в определении ее истоков он полностью ушел от духа и буквы трагедии Островского. Разве можно согласиться, что "воспитание и молодая жизнь ничего не дали ей"? Без монологов-воспоминаний героини о юности разве можно понять вольнолюбивый ее характер? Не почувствовав ничего светлого и жизнеутверждающего в рассуждениях Катерины, не удостоив ее религиозную культуру просвещенного внимания, Добролюбов рассуждал: "Натура заменяет здесь и соображения рассудка, и требования чувства и воображения". Там, где у Островского торжествует народная религия, у Добролюбова торчит абстрактно понятая натура. Юность Катерины, по Островскому,- утро природы, торжественная красота солнечного восхода, светлые надежды и радостные молитвы. Юность Катерины, по Добролюбову,- "бессмысленные бредни странниц", "сухая и однообразная жизнь". Подменив культуру натурой, Добролюбов не почувствовал главного - принципиального различия между религиозностью Катерины и религиозностью Кабановых. Критик, конечно, не обошел вниманием, что у Кабановых "все веет холодом и какой-то неотразимой угрозой: и лики святых так строги, и церковные чтения так грозны, и рассказы странниц так чудовищны". Но с чем он связал эту перемену? С умонастроением Катерины. "Они все те же", то есть и в юности героини тот же "Домострой", "они нимало не изменились, но изменилась она сама: в ней уже нет охоты строить воздушные видения". Но ведь в трагедии все наоборот! "Воздушные видения" как раз и вспыхнули у Катерины под гнетом Кабановых: "Отчего люди не летают!" И, конечно, в доме Кабановых Катерина встречает решительное "не то": "Здесь все как будто из-под неволи", здесь выветрилась, здесь умерла жизнелюбивая щедрость христианского мироощуще-(*64)ния. Даже странницы в доме Кабановых другие, из числа тех ханжей, что "по немощи своей далеко не ходили, а слыхать много слыхали". И рассуждают-то они о "последних временах", о близкой кончине мира. Здесь царит недоверчивая к жизни религиозность, которая на руку столпам общества, злым ворчанием встречающим прорвавшую домостроевские плотины живую жизнь. Пожалуй, главной ошибкой в сценических интерпретациях Катерины было и остается стремление или стушевать ключевые монологи ее, или придать им излишне мистический смысл. В одной из классических постановок "Грозы", где Катерину играла Стрепетова, а Варвару - Кудрина, действие развертывалось на резком противопоставлении героинь. Стрепетова играла религиозную фанатичку, Кудрина - девушку земную, жизнерадостную и бесшабашную. Тут была некоторая однобокость. Ведь Катерина тоже земной человек; ничуть не менее, а скорее более глубоко, чем Варвара, ощущает она красоту и полноту бытия: "И такая мысль придет на меня, что, кабы моя воля, каталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке на хорошей, обнявшись..." Только земное в Катерине более поэтично и тонко, более согрето теплом нравственной христианской истины. В ней торжествует жизнелюбие народа, который искал в религии не отрицания земли с ее радостями, а освящения и одухотворения ее.

Вражда между близкими бывает особенно непримирима П. Тацит Нет страшнее возмездия за безумства и заблуждения, чем видеть, как собственные дети страдают из-за них У. Самнер Пьеса А.Н. Островского «Гроза» рассказывает о жизни провинциальной...

Действие драмы «Гроза» происходит в провинциальном городе Калинове, расположенном на берегу Волги. Жители Калинова живут той замкнутой и чуждой общественных интересов жизнью, какая характеризовала быт глухих провинциальных городков в старые, Дореформенные...

Катерина - главный персонаж драмы Островского "Гроза". Основная идея произведения - конфликт этой девушки с "темным царством", царством самодуров, деспотов и невежд. Узнать, почему возник этот конфликт и почему конец драмы...

В атмосфере «темного царства», под гнетом самодурной силы тускнеют, чахнут живые человеческие чувства, слабеет воля, меркнет разум. Если же человек наделен энергией, жаждой жизни, то, применяясь к обстоятельствам, он начинает лгать, хитрить, изворачиваться. ...

Александр Николаевич Островский явился создателем репертуара русского национального театра. Его пьесы: “Свои люди - сочтемся”, “На всякого мудреца довольно простоты”, “Лес”, “Доходное место”, “Гроза”, “Бесприданница”-не сходят со сцен театров до сих...

Судьба Катерины в драме «Гроза» вызывает жалость и вместе с тем уважение. Эта простая русская женщина отличается от людей, окружавших ее, не только своей несчастной судьбой и страшной кончиной, но и редкими духовными качествами. Русские критики окрестили ее «лучом света в темном царстве». Почему, если она не смогла ничего изменить и ушла из жизни как побежденная?

Изначально Катерина - сильный духовно человек, с богатым оригинальным воображением. Благодаря воспитанию ее мечты были устремлены в русло религиозности. Но Катерина умела поэтично переосмыслить церковные истины. Так, ей часто снились райские сады и птицы, а когда она входила в церковь, видела ангелов.

Религиозность Катерины и делает ее уязвимей (она не может лгать, так как это грех), и в то же время дает ей силу правды в неявной борьбе с ханжой Кабанихой. Любовь к Борису сталкивает Катерину один на один с «темным царством», хотя она и не воспринимает свой протест как возмущение против существующей системы. И тем не менее для каждого жителя Калинова очевидно одиночество Катерины в их «темном царстве».

Оно подчеркнуто композицией произведения. Катерина - единственный герой, не имеющий пары (в отличие от пар Кабанова - Дикой (богачи-самодуры), Тихон - Борис (их слабовольные рабы), Варвара - Кудряш (удачно приспособившиеся). Катерина по своему происхождению - чужой в Калинове человек.

Катерина - высшее, самое поэтическое воплощение идей и принципов патриархального мира. Не случайно ее образ явно был навеян автору образами русской поэзии. Мотив стремления Катерины к Борису, своему «погубителю» как будто заимствован из народной песни («Ты убей, загуби меня со полуночи...»): « Зачем ты пришел? Зачем ты пришел, погубитель мой?»; «Зачем ты моей погибели хочешь?»; «Ты меня загубил!». Каким же сильным должно быть ее чувство, если она во имя него идет на верную гибель! «Не жалей, губи меня!» - восклицает она, решившись ответить Борису взаимностью. И постепенно Катерина приходит к выводу: «Уж коли мне здесь опостылеет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь.»

Но патриархальный мир вокруг уже не таков, каким он является в душе Катерины. Нарастает ком противоречий, и, наконец, в Катерине уже не остается ничего схожего с тем, что окружает ее.

В первом явлении, вслушиваясь в диалог Кулигина и Тихона, мы представляем себе Катерину как покорную жертву, человека со сломанной волей и растоптанной душой. «Маменька ее поедом ест, а она как тень какая ходит, безответная. Только плачет да тает как воск», - говорит о жене Тихон.

Мы готовы увидеть бессильную жертву, но на сцене является человек, способный мечтать, любить; еще способный жить. Она человек с сильным, решительным характером, с живым, вольнолюбивым сердцем. Из дому она убежала, чтобы проститься с Борисом, не побоявшись кары за этот поступок. Она не только не прячется, не таится, но «громко, во весь голос» зовет любимого: «Радость моя, жизнь моя, душа моя, люблю тебя! Откликнись!»

Последний монолог Катерины рисует ее внутреннюю победу над силами «темного царства». «Опять жить? Нет, нет, не надо... нехорошо!» Характерно здесь слово «нехорошо»: жить под игом Кабанихи, с точки зрения Катерины, противоестественно и безнравственно: «А поймают меня, да воротят домой насильно...» «Ах, скорей, скорей!» Жажда освобождения торжествует и над темными религиозными представлениями. Катерина проникается убеждением в своем праве на свободу чувства, на свободу выбора между жизнью и смертью. «Все равно, что смерть придет, что сама... а жить нельзя!» - размышляет она о самоубийстве, которое с точки зрения церкви является одним из самых страшных грехов. Но она нашла в себе силы подвергнуть сомнению это представление: «Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться...»

Как гроза в жаркий летний день приносит прохладу, так и после смерти Катерины в жертвах «темного царства» просыпается чувство собственного достоинства и стремление вырваться из унизительного положения. Варвара и Кудряш бегут из Калинова. Кулигин обращается к собравшимся на берегу с упреком. Даже Тихон находит силы обвинить свою мать: «Вы ее погубили! Вы! Вы!»

Смерть Катерины, как солнце, осветила «темное царство» со всеми уродливыми обитателями.

В сорока оригинальных пьесах Островского из современной ему жизни практически нет героев-мужчин. Героев в смысле положительных персонажей, занимающих центральное место в пьесе. Вместо них у Островского героини - любящие, страдающие души. Катерина Кабанова - одна из их множества.