Анализ «Царь-рыба» Астафьев. «Значение символических образов в повести В. Астафьева «Царь-рыба

Эта статья рассматривает одну из ключевых новелл цикла «Царь-рыба». Астафьев, большая часть произведений которого посвящена военной тематике, здесь выступает в несвойственном ему амплуа писателя-деревенщика. Несмотря на показал себя настоящим знатоком сельской действительности, человеческих душ и сложности взаимоотношений.

О книге

Сборник новелл «Царь-рыба» Астафьева был опубликован в 1976 году. Главной темой всех рассказов, включенных в него, стало описание связей человека и природы в нравственно-философском аспекте. То есть отношение героев к природе выступает средством выявления личностных пороков и достоинств человека.

В сборник входит двенадцать рассказов, один из которых имеет то же название, что и весь цикл, - «Царь-рыба». Именно это произведение является ключевым для понимания авторского замысла. В нем же сосредоточены все темы и мотивы, встречающиеся в других новеллах сборника.

Содержание начинается с описания главного героя - Игнатьича. Он слывет среди односельчан как бескорыстный человек, никогда не отказывающий в помощи, умный и находчивый, а также как непревзойденный мастер рыбной ловли. Игнатьич - самый зажиточный деревенский житель, в его хозяйстве все разумно и налажено. Он готов прийти на помощь к любому и не просит за это ничего, но нет в его поступках искренности. Вот и с родным братом отношения у главного героя совершенно не ладятся.

Лучший рыбак

Игнатьич - лучший рыбак в деревне, нет ему равных в этом ремесле. Он обладает небывалым рыбацким чутьем, опытом, который передался ему от предков, и знаниями, полученными за долгие годы практики.

Виктор Астафьев («Царь-рыба» поднимает сложный вопрос взаимоотношений индивидуума с природой и обществом) совершенно не пытается идеализировать своего героя. Автор открыто говорит о том, что свои навыки и опыт Игнатьич часто использовал во вред односельчанам и природе, потому что промышлял браконьерством. Он прекрасно осознает, какое зло причиняет природе, уничтожая рыбу в неограниченных количествах. Герой знает о каре, которая может его постичь, если он будет пойман рыбнадзором. Толкают его на такое опасное преступление непомерная жадность и жажда наживы. Все то немалое добро, что уже имеет Игнатьич, кажется ему недостаточным.

Царь-рыба

Рассказ Астафьева «Царь-рыба» имеет ярко выраженную морально-нравственную направленность, поэтому роковая встреча с природой, воплощенной в царь-рыбе, была для Игнатьича неизбежной.

Увидев огромного осетра, главный герой изумился невообразимым его размерам. Удивительно, что такая огромная рыбина смогла вырасти, питаясь «вьюнцами» и «козявками». Однако не только эти чувства посетили Игнатьича, что-то зловещее почудилось ему в облике царь-рыбы. Не сможет он в одиночку одолеть такое чудовище.

Но мысли о том, чтобы позвать брата и механика на подмогу, немедленно вытеснила жадность: придется же делить осетра с помощниками. В этот момент герою даже стало стыдно перед самим собой за собственные чувства. Но недолго длился стыд. Игнатьич решил принять его за азарт, заглушая голос разума. К тому же в нем проснулась рыбацкая гордость: такая рыба попадается только раз в жизни, и то не всякому, нельзя упустить шанс показать свою удаль.

Борьба

Игнатьич решает, что сегодня его добычей станет царь-рыба. Астафьев начинает описание суровой борьбы человека с природой. Его герой отважно бросается на осетра, пытается его оглушить обухом топора. Но сам падает в воду, где вместе со своей добычей оказывается опутан сетями, а рыболовные крючки впиваются в его тело.

И только после этого осознал Игнатьич, что не сможет одолеть в одиночку такую рыбу. Теперь у рыбака и его улова впереди одна участь - смерть. Пытаясь спастись, герой безуспешно стремится вырваться из пут, молит рыбу отпустить его. Венцом отчаяния становится преодоление собственной гордыни - Игнатьич зовет брата на помощь. Но в ответ слышится лишь эхо.

Главный герой понимает, что гибнет. То, что рыба все плотнее, как женщина, прижимается к нему, приводит Игнатьича в ужас. Одновременно с этим герой начинает вспоминать свое прошлое. Но мало светлых мыслей приходит ему на ум. Он думает о том, сколько бед принес своим браконьерством. Игнатьич вспоминает незаслуженно обиженную девушку, которую когда-то любил и хотел на ней жениться. Он осознает, насколько дурно прожил свою жизнь и сколько ошибок совершил.

Герой понимает, что встреча с царь-рыбой стала для него расплатой за совершенные грехи и злодеяния. Особенно тяготит его то, как он поступил со своей невестой Глашей, безосновательно приревновав ее. И ничего из совершенного Игнатьичем не имеет оправдания.

Развязка

Продолжает описывать раскаяние Игнатьича Астафьев. Царь-рыба, герои из числа деревенских жителей и брат становятся здесь причинами для осознания главным героем своих дурных поступков.

В миг отчаяния Игнатьич взывает к Богу и умоляет отпустить «эту тварь» на свободу, признавая, что «не по руке» ему поймать царь-рыбу. Просит прощения у Глаши, каясь в том, что когда-то ее обидел. После этих слов рыба освобождается от пут и уплывает.

Игнатьич ощущает легкость: телесную - оттого, что избавился от рыбы, тянувшей его на дно, душевную - оттого, что прощены его грехи. Теперь у героя появился шанс начать жизнь заново, не совершая прошлых ошибок и не беря греха на душу.

Таков путь духовного перерождения человека, каким решил показать его Астафьев.

«Царь рыба»: анализ

Основная тема рассказа, как отмечалось выше, - взаимоотношение человека с природой. Но этим писатель не ограничивается, одновременно он поднимает и другую проблему - отношения человека с обществом.

Отношение Игнатьича к своим односельчанам и близким людям сходно с отношением героя к природе. Высокомерие, пренебрежение, снисхождение и осознание собственного могущества - вот те чувства, которые главный герой испытывает при контакте с окружающим миром.

По замыслу Астафьева, человек должен жить в гармонии с природой, быть ее частью, иначе борьба со стихией приведет его к смерти. Именно эта мысль стала сюжетообразующей в произведении.

Писатель до мельчайших подробностей прописывает символический образ Игнатьича, воплощающий того самого царя природы, который привык считать себя властителем мира. И чтобы показать всю иллюзорность власти этого псевдовластителя, Астафьев изображает его встречу с царь-рыбой. Однако примечательно то, что от этого столкновения должен погибнуть не только сам герой, но и его соперница. Судьбы Игнатьича и царь-рыбы оказываются тесно сплетены. И единственным способом выжить для обоих становится освобождение главного героя от того груза ошибок и грехов, что лежит на его душе. Именно те нравственные низости, что совершил за свою жизнь Игнатьич, становятся причиной возможной смерти его самого и царь-рыбы.

Этим рассказом Астафьев наглядно иллюстрирует идею о том, что природа - священный храм, в котором человек не хозяин, а смотритель и помощник. Только в этом случае у человека есть возможность существовать в гармонии с собой, социумом и окружающим миром в целом. В противном случае все его поступки приведут к гибели.

Образ Игнатьича

Наибольшее внимание в произведении уделил именно образу Игнатьича Астафьев («Царь-рыба»). Главные герои рассказа группируются вокруг центрального персонажа, помогая раскрыть черты его характера. Так, из взаимоотношений с односельчанами и братом мы узнаем о тщеславии Игнатьича. А когда автор рассказывает о мотивах, побуждающих героя самому бороться с царь-рыбой, открывается еще одна нелицеприятная черта его характера - жадность.

Как говорилось выше, образ Игнатьича олицетворяет царя природы, привыкшего чувствовать себя хозяином мира. Однако нельзя рассматривать этого персонажа только как отрицательного. У героя и есть и положительные черты. Он хороший хозяин, способный с умом распорядиться своим достатком. К тому же Игнатьич всегда придет на помощь нуждающемуся, какие бы мотивы его к этому ни подвигали. Ну и, наконец, чтобы стать отличным рыбаком, необходимо приложить много усилий, не лениться и стремиться к своей цели.

Таким образом, Игнатьич выступает как очень неоднозначный персонаж, наделенный как положительными, так и отрицательными чертами. И главная ошибка этого человека в том, что он не привык считаться с окружающими и ценить их. Осознав же свои прегрешения, Игнатьич получает право начать жизнь заново.

Другие персонажи

Остальные образы в рассказе «Царь-рыба» Астафьева предназначены лишь для того, чтобы оттенить образ главного героя. Примечательной можно назвать только саму царь-рыбу, выступившую в роли первородной силы. Не зря автор сравнивает ее с «доисторическим ящером».

В книге «Царь-рыба» есть рассказ с таким же названием. Видимо, автор придает ей особое значение, поэтому мне хотелось бы подробнее остановиться именно на ней.

Игнатьич - главный герой рассказа. Этого человека уважают односельчане за то, что он всегда рад помочь советом и делом, за сноровку в ловле рыбы, за ум и сметливость. Это самый зажиточный человек в селе, все делает ладно и разумно. Нередко он помогает людям, но в его поступках нет искренности. Не складываются у героя рассказа добрые отношения и со своим братом.

В селе Игнатьич известен как самый удачливый и умелый рыбак. Чувствуется, что он в избытке обладает рыбацким чутьем, опытом предков и собственным, обретенным за долгие годы.

Свои навыки Игнатьич часто использует во вред природе и людям, так как занимается браконьерством.

Истребляя рыбу без счета, нанося природным богатствам реки непоправимый урон, главный герой рассказа сознает незаконность и неблаговидность своих поступков, боится сраму, который может его постигнуть, если браконьера в темноте подкараулит лодка рыбнадзора. Заставляла же Игнатьича ловить рыбы больше, чем ему было нужно, жадность, жажда наживы любой ценой.

Это и сыграло для него роковую роль при встрече с царь-рыбой. Игнатьичу попалась рыба необыкновенной величины. С этого момента мы полностью сосредоточены на ней, и она для нас так же реальна, как и все вокруг. В. Астафьев замедляет ход действия, останавливается и с редкой наблюдательностью как бы любуется всеми статями рыбины - её величиной, красотой и бунтующей силой. Астафьев очень ярко описывает ее: « Что-то редкостное, первобытное было не только в величине рыбы, но и в формах её тела, от мягких, безжильных, как бы червячных усов, висящих под ровно состругнутой внизу головой, до перепончатого, крылатого хвоста - на доисторического ящера походила рыбина…».

Игнатьича поражают размеры осетра, выросшего на одних козявках, он с удивлением называет его загадкой природы. И невольно задумываешься уже не о конкретном осетре, сидящем на крючке самолова, а о чем-то большом, что олицетворено в этой рыбе.

Игнатьич чутьем опытного рыбака понял, что одному такую добычу не взять, но одна мысль о брате его возмутила: «Как? Рубить рыбину на две, а то и на три части! Никогда!» И выяснилось для него самого, что он не лучше своего братца, Дамки, недобитого бандеровца Грохотало: «Все хапуги схожи нутром и мордой. Только иным удается спрятать себя, притаиться до поры до времени». Игнатьич из притаившихся: «Чалдонская настырность, самолюбство, жадность, которую он почел азартом, ломали, корежили человека, раздирали на части».

Кроме жажды наживы, была еще одна причина, заставившая Игнатьича помериться силами с таинственным существом. Это удаль рыбацкая. «А-а, была не была!». Царь-рыба попадается раз в жизни, да и то не всякому Якову.

Однако стоило Игнатьичу хлебнуть воды, поймавшись на собственный самолов, как в нем заговорили прозорливые древние обычаи, идущие от дедов-прадедов, всколыхнулась забытая было вера в бога и оборотней: и подлинную красоту мира он не замечал, и в жизни других людей, в жизни общества участия не принимал, и в гибели юной племянницы, в сущности, вместе с отцом её повинен, и мерзок был, когда любимую Глаху оскорблял…

Все, что было просто житейским, перешло в план глобальных нравственных проблем; Игнатьич предстал человеком, осознавши свою скверну, а рыба с её инстинктом материнства и самосохранения - олицетворением самой природы, и их столкновение обрело новое качество - оно превратилось в единоборство Человека и Природы. И постигаем мы это, читая эпизод, не логикой, а чувством, и наиболее отчетливо в тот момент, когда Рыба, ища успокоения и защиты, уткнулась носом в бок Человека:

«Он вздрогнул, ужаснулся, показалось, рыба, хрустя жабрами и ртом, медленно сжевывала его заживо. Он попробовал отодвинуться, перебираясь руками по борту накренившейся лодки, но рыба подвигалась за ним, упрямо нащупывала его и, ткнувшись хрящом холодного носа в теплый бок, успокаивалась, скрипела возле сердца, будто перепиливала надреберье тупой ножовкой и мокрым чавканьем вбирала внутренности в раззявленный рот, точно в отверстие мясорубки».

Не о рыбе и её ловце, не о рыбалке, хотя и трудной, идет здесь речь, а о трагедии Человека. С Природой он повязан «одним смертным концом», который вполне реален при бездумном и безнравственном обращении с нею. Для раскрытия этой «повязанности», этого единства В. Астафьев как художник находит пронзительной силы образы. В них мысли и чувства неразделимы, слитны и естественны настолько, что мы не сразу замечаем их содержательной, философской направленности, их эстетической действительности:

«Он шевельнулся и увидел рядом осетра, полусонное, ленивое движение его тела почувствовал - рыба плотно и бережно жалась к нему толстым и нежным брюхом. Что-то женское было в этой бережности, в желании согреть, сохранить в себе зародившуюся жизнь».

Здесь говориться не просто о рыбе. В ней как бы воплощено женское начало природы и самой жизни. И это «жалость» к человеку само по себе значительно, ибо говорит нам о месте Человека в жизни Природы, особенно если он добр и внимателен к ней. Нельзя так же забывать о мощи природы о её непознанных тайнах. Потому так величественно звучат в главе последние аккорды запечатленной писателем драмы.

«Рыба перевернулась на живот, нащупала вздыбленным гребнем струю, взбурлила хвостом, толкнулась об воду, и отодрала бы она человека от лодки, с ногтями, с кожей отодрала бы, да лопнуло сразу несколько крючков. Ещё и ещё била рыба хвостом, пока не снялась с самолова, изорвав свое тело в клочья, унося в нем десятки смертельных уд. Яростная, тяжко раненная, но не укрощенная, она грохнулась где-то уже в невидимости, плеснулась в холодной заверти, буйство охватило освободившуюся, волшебную царь-рыбу».

Игнатьич понял, что этот случай с царь-рыбой наказание за его дурные поступки.

В этом и проявляется главная мысль рассказа и всей книги: человека ожидает расплата не только за варварское отношение к природе, но и за жестокость к людям. Истребляя в своей душе то, что природа закладывает изначально (доброту, порядочность, милосердие, честность, любовь), Игнатьич становится браконьером не только по отношению к природе, но и к самому себе.

Человек - это неотъемлемая часть природы. Он должен жить с ней в согласии, иначе она будет мстить за свое унижение, покорение. Это утверждает Астафьев в своей книге.

Обращаясь к Богу, Игнатьич просит: «Господи! Да разведи ты нас! Отпусти эту тварь на волю! Не по руке она мне!» Он просит прощения у девушки, которую когда-то обидел: «Прос-сти-итееее... ее-еээээ... Гла-а-аша-а-а, прости-и-и.»

Игнатьич дан объемно и пластично, с тем острейшим осуждением, какой определяет в романе многое, если не все. Игнатьич - фигура символическая, он тот самый царь природы, который в столкновении с царь-рыбой потерпел жесточайшее поражение. Физические и больше всего нравственные страдания - вот возмездие за дерзкую попытку покорить, подчинить или даже уничтожить царь-рыбу, рыбу-мать, несущую в себе миллион икринок. Оказалось, что человек, признанный царь природы, и царь-рыба связаны у матери-природы единой и нерасторжимой цепью, только пребывают они, так сказать на разных концах.

Может показаться, что Астафьев своими размышлениями только еще больше запутал читателя, а не выстроил его мысли, но все же он дает ответ на непростой вопрос: природа - это храм, где человек не может хозяйничать по своему усмотрению, он должен помочь этому храму обогатиться, ведь человек - часть природы, и он призван оберегать этот единственный дом для всего живого.

«Царь-рыба» - символ мудрости

Давным-давно, еще в мифологии кельтов эта «царь-рыба» считалась символом мудрости и познания, хотя и служила пищей для бедняков. Впоследствии ее стали воспринимать как роскошь, которую можно позволить себе только по праздникам. Но в наше время этот деликатес выращивают искусственным путем, и он стал общедоступен. Это лосось и его «братья и сестры».

Семейство лососевых – оно большое, в него, входят такие рыбы, как семга, форель, горбуша, кета, кижуч. Каждая из них своеобразна по вкусовым качествам. Мы поговорим конкретно о лососе. То, что рыбка это умная, подтверждают недавние исследования американских ученых: атлантический лосось способен учуять хищника по его запаху и делает все возможное, чтобы избежать ненужной встречи. И вкус такого дикого лосося считается самым изысканным. Хотя лосось, выращенный на фермах, более доступен по цене и поэтому более распространен в продаже (впрочем, и менее полезен для организма). Дикий лосось вылавливается обычно с февраля по август. Ну, а выращенный на ферме - круглый год.

На что же нужно обращать внимание, выбирая эту умную рыбу? Она должна слегка пахнуть морем, но ни в коем случае не иметь выраженного запаха рыбы - это первый признак несвежего продукта. У свежей рыбы глаза не мутные, жабры ярко-красного цвета, на чешуе нет слизи, а мякоть без пятен и затеков, мягкая и плотная (то есть она не была повторно заморожена). Купив лосось, постарайтесь съесть рыбку, пока она свежая, не храните ее долго в холодильнике. В морозилке, однако, замороженная рыба может лежать 3-4 недели.

Теперь о питательности лосося (как и всего семейства лососевых). Ни для кого не секрет, что это превосходный источник белка (в одной порции – 200 г – содержится до 40 г белков) и, самое главное, – полиненасыщенных жирных кислот Омега-3, которые улучшают работу сердца, мозга, глаз и суставов, а также снижают уровень вредного холестерина в крови. А большое содержание витамина D и кальция помогает нормальному строению костей, предупреждая остеопороз.

Когда-то, по традиции, четверг считался рыбным днем. Лучше же устраивать себе минимум два рыбных дня в неделю. А уж рецептов из этой универсальной рыбы просто не счесть. Вот, например, самый простой: стейк из лосося можно полить лимонным соком и запечь в духовке или обжарить на гриле. А то и дополнить этот рецепт соусом из сливок с эстрагоном. Или заправкой из меда с соевым соусом.
Кстати, если вы видите сон, в котором едите лосося, – ваша карьера вскоре пойдет в гору: начальство вас оценит.

Уха из лосося

На 4 персоны: лосось (голова, хребет, плавники и обрезки) - 600 г, картофель - 4 шт., лук репчатый - 1 шт., морковь - 1 шт., лук зеленый - пучок, майоран сушеный - щепотка, лавровый лист, соль

Рыбу положить в кастрюлю, залить водой (3 л). Посолить. Довести до кипения, уменьшить огонь и варить 40 минут. Достать из бульона рыбу. Картофель почистить, нарезать и отправить в кастрюлю с бульоном. Через 10 минут положить тертую морковь и нарезанный лук. Варить до готовности овощей. Добавить в суп кусочки лосося, майоран, лавровый лист. Подавать с нарезанным зеленым луком.

Лосось в белом вине на гриле

На 4 персоны: стейки из лосося - 4 шт., сахар - 50 г, вино белое сухое - 100 мл, сок лимона - 1 ч. л., масло сливочное - 30 г, петрушка - пучок, соль, перец черный молотый

Смешать сахар, вино, нарезанную петрушку, лимонный сок, соль и перец. Рыбу промыть и просушить. Выложить в маринад, накрыть пленкой и оставить на 2 часа. Переложить лосось на сковороду, залить маринадом, добавить сливочное масло и обжаривать с двух сторон 5 минут. Затем выложить рыбу на сковороду-гриль, снова смазать маринадом и жарить по 4 минуты с каждой стороны.

Тартар из лосося

На 4 персоны: лосось (филе) - 500 г, каперсы маринованные - 1 ст. л., лук-шалот - 3 головки, шнитт-лук - 1 пучок, соус соевый - 1 ст. л., сок лимона - 3 ст. л., масло оливковое - 1 ст. л., соль, перец черный молотый

Лосось порубить небольшими кубиками по 0,5 см. Лук-шалот, шнитт-лук и каперсы нарезать очень мелко. Выложить массу в миску, добавить соевый соус, оливковое масло, сбрызнуть лимонным соком, посолить, поперчить. Перемешать и отправить в холодильник на 30 минут. На тарелку поставить кулинарное кольцо, выложить туда готовый тартар, утрамбовать. Снять кольцо. Можно подавать с рукколой и хлебом из цельнозерновых культур.

ББК 83.3(2 Рос=Рус)6-022

Н. В. Тимофеева

ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ МИРА И ЧЕЛОВЕКА В ПОВЕСТИ ВИКТОРА АСТАФЬЕВА «ЦАРЬ-РЫБА»

Повесть Виктора Астафьева «Царь-рыба» была опубликована в журнале «Наш современник» в 1976 г., хотя отдельные главы появились в печати еще в 1973 г.

Основная философская проблематика заключена в главе «Царь-рыба», название которой является и названием повести. Философский смысл данного рассказа состоит в том, что человек должен и будет держать ответ за бездумное отношение не только к природе, но и к себе подобным.

В историко-литературном плане повесть «Царь-рыба» во многом - явление «деревенской прозы», но этим не исчерпывается ее значение. Она составляет ту часть «деревенской прозы», в которой проблемы деревни отступают на второй план. В 60-80-е гг. XX в. такого рода произведения составили целый пласт русской литературы: «Комиссия» С. Залыгина, «Прощание с Матерой» и «Пожар» В. Распутина, «Белый пароход» и «Плаха» Ч. Айтматова, «Жила-была Семужка» Ф. Абрамова и др. В этих произведениях рассматриваются взаимоотношения человека и природы во всей, обнажившейся к исходу XX столетия, остроте и неприглядности.

Восторг перед величием природы, соотнесение мимолетной земной человеческой жизни с бесконечной и бессмертной природой мы находим в русской классике, в стихотворениях Г. Державина, А. Пушкина, М. Лермонтова, в прозе И. Тургенева, С. Аксакова, Л. Толстого и других русских писателей и поэтов. Но с начала XX столетия становится очевидной опасность гибели природы, исчезновения ее красоты и величия под натиском «стальной конницы» технического прогресса, недостаточное развитие которого преподносится как безусловное доказательство экономической и общественной отсталости России. Отторжение слепого преклонения перед прогрессом наметилось в произведениях А. Куприна, А. Толстого, С. Есенина, М. Булгакова, А. Платонова, М. Пришвина, К. Паустовского... Русская литература XX в. настороженно встретила идею машинного рая, а потому имеет единую антитехнократическую направленность.

В рассказе «Капля» (одной из глав повести «Царь-рыба») повествователь из искалеченных «прогрессом» мест попадает в мир девственной природы. Там, при виде готовой упасть и обрушить гармонию мироздания капли - символа хрупкости, красоты и величия природы, герой-рассказчик размышляет: «Нам только кажется, что мы преобразовали все, и тайгу тоже. Нет, мы лишь ранили ее, повредили, истоптали, исцарапали, ожгли огнем. Но страху, смятенности своей не смогли ей передать, не привили и враждебности, как ни старались.» .

«Деревенская проза», включившись в диалог о природе, техническом прогрессе и человеке, обратила свой элегический взгляд на прошлое русской деревни, где, по мнению «деревенщиков», отношения крестьянина и земли были гармоничными. Экологические проблемы воспринимались в 60-80-е гг. XX в. как следствие распада деревни.

У произведения «Царь-рыба» сложная жанровая природа. Так, Н. Яновский, вслед за автором, называет произведение «повествованием в рассказах», Т. Вахитова - и «повестью», и «повествованием в рассказах»: главы, составляющие произведения, именуются «рассказами».

Название повести берет начало в переосмысленной народной поэзии. Правда, в русском фольклоре тождественного персонажа с таким «именем» нет, но в образе царь-рыбы ощущается древний фольклорный слой, связанный с русскими сказками и преданиями о могучей рыбе. Не менее правомерна ссылка на плодоносную языковую традицию, где понятия «царь», «царский» связываются с понятием главенства, высшей степенью проявления каких-либо свойств или качеств. В астафьевской царь-рыбе, помимо реального природного, фольклорного, литературного наполнения, присутствует еще и предметное материальное, «вещественное». Но эта «вещественность» царь-рыбы, зафиксированная еще В. Далем, - тоже неоднозначна. С одной стороны - это первая рыба, царский «презент» , с другой - это царский «кус», на который соблазнились и претендуют недостойные. Соблазн богатством, вещами - один из распространенных пороков времени появления в свет книги Астафьева. С помощью образа царь-рыбы писатель переводит злободневную для того времени тему борьбы с потребительством в разряд если не вечных, то традиционных для русской словесности. Недаром упоминание о царь-рыбе связывается в повествовании с временами стародавними, дедовскими.

Вложенная в уста чушанского «деда» заповедь представляет собой стилизацию фольклорного текста: «А ешли у вас, робята, за душой што есь, тяжкий грех, срам какой, варначество -не вяжитесь с царью-рыбой. Попадется коды - отпушшайте сразу» . Здесь стилизация - один из приемов пародии. Пародируется фольклорный мотив несокрушимой силы всемогущего существа, а не конкретный фольклорный персонаж. Астафьевская сатира заключает в себе значительный трагедийный элемент.

Предметом сатиры становится здесь и популярный в идеологии Нового времени миф о человеке - царе природы. Астафьев, вероятно, специально напоминает о популярной мифологеме XX в.: «Реки царь и всей природы царь - на одной ловушке» . «Всей природы царь», воплотившийся в лице деловитого, аккуратного, непьющего, почти во всем положительного «механика» Зиновия Игнатьевича Утробина, оказывается не менее уязвимым, чем пойманная им рыба, потому что он браконьер и в прямом, и в переносном смысле. Сюжетная схема «производственной» повести о тяжком «труде» охотников и промысловиков здесь доводится до абсурда и тем самым пародируется: своей «работой» астафьевские охотники, рыбаки и браконьеры приближают не счастливое будущее, а «последний час природы» и свой последний час.

Опасная «работа» Игнатьича вызвана не стремлением избыть голод, обрести кусок хлеба -он его и без того имеет, будучи неплохим работником. И здесь очевиден еще один аспект темы природы, еще один объект сатиры Астафьева: жадность, алчность («ненасытная утроба» - образ просторечия каламбурно соотносится с фамилией героя) заставляют чушанского рыбака грешить против людей и природы. Сниженный образ царь-рыбы олицетворяет и жадность: «Почему же он раньше-то не замечал, какая это отвратная рыба на вид! Отвратно и нежно бабье мясо ее, сплошь в прослойках свечного, желтого жира, едва скрепленного хрящами, засунутое в мешок кожи - все-все отвратно, тошнотно, похабно. Из-за нее, из-за этакой гады забылся в человеке человек! Жадность его обуяла! Сколь помнит себя, все в лодке, все на реке, все в погоне за нею, за рыбой этой клятой» , Страх вынуждает человека видеть отталкивающее в том, что ранее манило царственной красотой и скорым обогащением. Царь-рыба становится навязчивой манией, она близка привидевшейся молодым охотникам соблазнительной Шаманке (глава «Бойе»), недостижимым белым горам. «Царь-рыба» - жажда обогащения, жадность заставляют рисковать жизнью и проливать кровь человеческую и кровь «братьев наших меньших».

Царь-рыба, этот огромный и красивый осетр, составляет один ряд с верной собакой Бойе, с туруханской лилией, с тайгой и населяющими ее охотниками, крестьянами, рыбаками, с автобиографическим героем. Поэтому и ее спасение (как и спасение Игнатьича) в повести символизирует торжество жизни, спасение природы, а значит, и самой жизни от погубления человеком. Царь-рыба превращается в образ универсальный, «всеобъемлющий», объединяющий все главы, сопрягающий противоречивые чувства, мысли, события, персонажей в единое лирикопублицистическое и сказово-лирическое повествование о том, как и почему «забылся в человеке человек». Истоки бед видятся писателю в том, что в погоне за царь-рыбой браконьеры забыли о своем крестьянском происхождении и человеческом предназначении: «На... речке родительский покос дурниной захлестнуло. В библиотеку со школы не заглядывал - некогда. Был председателем школьного родительского комитета - содвинули, переизбрали - не заходит в школу» .

Очевидно, свое название повествование получило не только по самому яркому рассказу, а по самому объемному, значительному символическому образу, родственному и фольклорному прототипу, и литературным образам А. Куприна («Листригоны»), Э. Хемингуэя («Старик и море»). Этот образ полемизирует с образами этих произведениями: «природы царь» у Астафьева не торжествует, доказывая свое превосходство над могучей рыбой, а вымаливает у нее спасение.

В «Царь-рыбе» деревни, как таковой, уже практически нет. Есть поселок Чуш (из множества возможных названий автор избрал комически-каламбурный вариант), сохранились упоминания о Боганиде, упоминаются Плахино, Сушково и другие «становища», промысловые «избушки». В этом можно увидеть северную «специфику» - традиционные для Центральной России и даже юга Сибири многочисленные поселения там - большая редкость. Но можно увидеть и иное. Повествование, за исключением главы «Не хватает сердца», охватывает события послевоенные. Это время демографического переворота, ускоренного либерализацией общественной жизни (снятие ограничений на выезд из деревни), и, как следствие этого, - опустевшие деревни и села.

Свой «вклад» в этот процесс внесли и многочисленные завершенные и незавершенные стройки, с болью и горечью упоминаемые в «Царь-рыбе».

В изображении «ухода» села творчество Астафьева оказалось созвучным творчеству В. Шукшина, В. Распутина («Последний срок», «Прощание с Матерой», «Пожар»), В. Абрамова («Деревянные кони», «Алька», «Братья и сестры») и других писателей. «Всякий раз, когда улетаю из Красноярска и самолет, уделенный носом в пространства, подрожит, понервничает, доведет себя до ярости, взревет диким жеребцом и рванется с Покровской горы, я озреваю родные места.

Судьбе угодно было сделать мне еще подарок - пролетая по скалистому коридору Енисея, самолет иной раз проходит над моим селом, и мне почему-то всегда кажется: вижу я его в последний раз и прощаюсь с ним навсегда» .

Основной художественный конфликт в «Царь-рыбе» развертывается как столкновение добрых начал человеческой коллективности и солидарности, проявления которых писатель постоянно подмечает и выделяет в своих героях, и человеческого индивидуализма. В иерархии ценностей человеческого общежития открытость для В. Астафьева - одна из высших. Есть в «Царь-рыбе» проходящий через все произведение мотив распрямления и вместе с тем умягчения человека, будь то герой или повествователь. Человека вдруг отпускает почему-либо сковывавшая его напряженность, душа смягчается, открывается навстречу другому человеку и окружающему миру. Именно в этом состоянии чаще всего протягиваются между людьми нити доверия и приязни, усиливается чувство причастности человеческому сообществу и природе. Таким людям, как бакенщик Павел Егорович, по наблюдению писателя, свойственны внутренняя свобода, мягкость душевная, в отличие от тех людей, главным пафосом которых стало самоутверждение. Павел Егорович как бы изначально распрямлен, потому что не стремится брать у жизни, но, напротив, готов отдать все свое, «вплоть до сердца». Потому-то, по мысли писателя, и «душевно легка, до зависти свободна жизнь таких людей».

Согласно авторской концепции, это и есть истинная свобода, а вовсе не та, что вроде бы свойственна Гоге Герцеву. Истинная открытость предполагает активность души, душевность, доброту, чего как раз и не наблюдается в Герцеве. Вместо доброты - в нем агрессивность личной воли, использующей людей для своих целей. Его свобода - самоутверждение в независимости от людей, в возвышении над ними.

Отметим, что именно изначальная открытость Павла Егоровича, ее неуязвимость и неистребимость - существенный момент авторской концепции человека. Словно бы сама природа счастливо позаботилась вложить в Павла Егоровича ту душевность, которую уже ничто не в силах победить. Герой не становится, но пребывает таким, каким его сделала природа. Человек здесь берется В. Астафьевым главным образом как природное, родовое существо, в его как бы доличностной сути. Вот и общность людей на Боганиде тоже в известном смысле доличностна.

Основа общности людей на Боганиде - работа, совместный труд. Достаточно ли прочна она, удержится ли на ней гармония межчеловеческих связей? Ответ на этот вопрос дает писатель в главе повести, где рассказана история трех промысловиков, оставшихся на зимовку в окружении безбрежной тундры и тайги, среди бесконечных снегов и безлюдья. Именно в этот эпизод, как в зеркало, смотрится боганидский «мир».

Тех промысловиков тоже объединяла работа. Но как только они вынуждены были прервать ее - стабильность их взаимоотношений сразу же сильно пошатнулась. Единство рушится потому, что не подкреплено, не обеспечено высшим началом в самом человеке, которое и делает его личностью, - духовностью. Способностью подняться над случайностью условий и обстоятельств, нетускнеющим внутренним, душевным зрением видеть в другом человеке близкое, родное себе существо.

Аким - главный персонаж «Царь-рыбы». Как и автобиографический герой, он действует в большинстве глав-рассказов, а во второй части он - главное действующее лицо, выражающее авторские представления о пусть не совершенном, но близком автору человеческом типе.

Естественно, Аким далек от «идеала», да Астафьев и не задается целью создать идеальный образ ни в «Царь-рыбе», ни в других произведениях. Даже бабушка Катерина Петровна получает от односельчан и автобиографического героя «Последнего поклона» ироническое прозвище «генерал» за властность и «нравность». Вообще, понятие «идеал» герой Астафьева более склонен связывать с чуждой ему эстетикой «социалистического» канона, чем с представлениями о «правде жизни».

В Акиме автор отмечает ослабленное волевое начало, внешнюю непривлекательность, заурядность. Астафьев намеренно «снижает» в нем черты «высокого» героя: «бесцветные» жидкие волосы, наивность, расточительность... Но при всем том Аким - единственный персонаж, выдерживающий поединок с медведем-людоедом. Он один открыто противостоит сатирическому «антигерою» астафьевской прозы - самовлюбленному поборнику личной свободы Гоге Герцеву.

Несоответствие между социальным положением, внешностью персонажа, восприятием его окружающими и его духовностью издавна составляло основу интриги произведений русской литературы от Н. М. Карамзина до Ф. М. Достоевского. В XX столетии близкий мотив развивает и М. Булгаков в своем «закатном романе» «Мастер и Маргарита». И Иешуа, и Мастер воспринимаются окружающими вначале как наивные и недальновидные чудаки, обоих подозревают в безумии. Истинность их образа жизни и образа мыслей становится очевидной лишь с течением романного «времени». Трансформируя этот мотив, Астафьев показал беззащитность добра перед агрессивным, напористым, приобретшим черты привлекательности (Гога Герцев) злом.

Сложная, противоречивая проблема отношений человека и природы лишь весьма условно может быть соотнесена с фигурой Акима. Поэтому так велика в повествовании роль автобиографического героя-повествователя. Он не только рассказывает о событиях, но и участвует в них, выражает чувства по поводу происходящего, размышляет... Это придает повести, включающей в себя очерковые («У Золотой Карги», «Летит черное перо») и лирико-философские главы («Капля», «Нет мне ответа»), особого рода лиризм и публицистичность.

В русском фольклоре образы из мира природы: былиночка, ракита, береза - связаны с мифологией, обрядами и традицией песенного бытования. Астафьевская тайга, царь-рыба, капля через фольклор приобретают священные свойства. Среди созвучных астафьевских образов -образ тайги и стародуба в рассказе «Стародуб», образ тайги в рассказе «Царь-рыба».

Символические образы, воспринимающиеся как священные, сакральные, создаются в «Царь-рыбе» и через ассоциирование изображаемого с историческими событиями, их знаками и эмблемами. Вспомним столкновение Акима и Гоги Герцева из-за медали Киряги-деревяги. Циник Герцев делает блесну из медали (священной в общественном сознании эмблемы войны, знака патриотической идеи), полученной инвалидом за воинскую доблесть. «Даже в поселке Чуш, перенаселенном всякими оческами, обобрать инвалида войны, выменять последнюю медаль мог один только человек» .

Это выразительный и яркий, однако вовсе не новый для русской литературы XX в. художественный прием.

Сознание человека, оказавшегося на краю гибели, способно выстроить и свою «мифологию». Астафьевский Игнатьич вспоминает об оскорбленной им однажды женщине, и царь-рыба представляется ему мстящей за это. Раскаяние Игнатьича перед царь-рыбой, олицетворяющей природу, перед оскорбленной в юности женщиной, перед родителями и детьми «за весь грех людской» как бы предсказано героями Достоевского: «Возьми себя и сделай себя же ответчиком за весь грех людской».

Через все творчество писателя проходит мотив «река - спаситель-погубитель». Енисей «забрал» у автобиографического героя «Последнего поклона» и «Царь-рыбы» мать, и поэтому он «погубитель». Но он же несет людям «пропитание» и красоту, и потому он «кормилец». Он может казнить и миловать, и в этом его сакральная, почти божественная функция в повести, связывающая его и с образом царь-рыбы, которая по символическому наполнению может быть соотнесена с образом терпящей бедствие, но оттого не менее величественной сибирской тайги.

Но существует и неявное трагедийное созвучие этого образа с судьбой Акима. Царь-рыба уходит в темную глубь Енисея, пронзенная смертоносными крючками. Обреченным за добро на пренебрежение, насмешки и презрение оказывается и бездомный Аким.

Аким тоже вправе заявить о себе: «И я свободный» . Но свобода Акима - это свобода выбора между добром и злом. Его позиция близка авторскому мировосприятию.

Идеи «Царь-рыбы» были развиты автором в более поздних произведениях. В опубликованных в 80-90-е гг. главах «Последнего поклона» («Пеструха», «Забубённая головушка»), в «затесях» этого периода экологическая тема - одна из главных. В рассказе «Тень рыбы» (2000) родственная царь-рыбе красота соседствует теперь с угрожающим уродством. Такое соседство обнаружило себя уже в прозе Астафьева 60-70-х гг. («Стародуб», «Синие сумерки», «Царь-рыба»). Позднее, в 90-е гг., Астафьев подчеркивает безотрадные результаты попыток возродить

гармонию отношений человека и природы. И все же у автора остается надежда на то, что есть еще на земле люди, заслужившие «высший сан на земле - называться человеком», что зерна любви, «уроненные доброй рукой в родную слезами и потом орошенную землю, всенепременно дадут всходы». Как сделать, чтобы, преобразуя землю, сохранить и приумножить земное богатство? Обновляя, спасти и обогатить красоту природы? Как избежать, не допустить печальных последствий неразумного посягательства на естественные законы природы? Эти глубоко нравственные проблемы поднимает Астафьев в повести «Царь-рыба». Осознание их, по Астафьеву, необходимо каждому, чтобы не истоптать, не повредить природу бездушием и духовной глухотой. Произведение В. Астафьева не замкнуто, оно напрямую обращается к жизни с вопросами, и решение этих вопросов зависит только от людей.

К концу жизни Астафьев признавался, что написать что-либо подобное «Царь-рыбе» уже не в состоянии, и не потому, что таланта не хватит, а душевных сил не достанет: «Пусть придут другие радетели слова и отразят «деяния» свои и наши, постигнут смысл трагедии человечества, в том числе и поведают о сокрушении Сибири, покорении ее, отнюдь не Ермаком, а гремящим, бездумным прогрессом, толкающим и толкающим впереди себя грозное, все истребляющее оружие, ради производства которого сожжена, расплавлена, в отвалы свезена уже большая часть земного наследства, доставшегося нам для жизни от предков наших и завещанных нам Богом. Они, богатства земные, даны нам не для слепого продвижения к гибельному краю, а к торжеству разума. Мы живем уже в долг, ограбляя наших детей, и тяжкая доля у них впереди, куда более тяжкая, чем наша» .

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Астафьев В. П. Царь-рыба // Собр. соч.: в 4 т. - Т. 4. - М.: Молодая гвардия, 1981. - 558 с.

2. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - Т. 4. - М.: Русский язык, 1991. - 685 с.

3. Астафьев В. П. Комментарии // Собр. соч.: в 15 т. - Т. 6. - Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - 432 с.

Статья поступила в редакцию 25.06.2010

PHILOSOPHICAL CONCEPTION OF THE WORLD AND A MAN IN VICTOR ASTAFIEV’S STORY "TSAR FISH”

The main philosophical problems of Victor Astafiev’s story "Tsar Fish" are considered in the paper. One of the chapters has the same title. The philosophical meaning of this story lies in the fact that a man must be responsible for his thoughtless attitude not only to the nature, but to the people like him. The principal artistic conflict of the story is the collision of human collectivity, solidarity and aggression of personal will, using people for his sake. Openness is the highest value in the hierarchy of human values for V. Astafiev. It is the state, when internal tension may suddenly disappear; human soul is softened, and becomes open for another person and the surrounding world. It is under this condition when the threads of trust and amity arise among people, and the feeling of belonging to the human community and the nature becomes more intensified. V. Astafiev points out the results of unsuccessful attempts to revive the harmony in relations between a man and nature. Nevertheless, the author hopes that there are the people on the Earth who deserve "the highest dignity in our universe - the dignity to be called a man", that the seeds of love "sown with a kind hand into native land irrigated with tears and sweat will sprout".

Key words: philosophical problems, artistic conflict, human community and nature, author’s conception, moral problems, thoughtless progress, approaching catastrophe.

Известный советский писатель Виктор Астафьев жил и творил в сугубо атеистическую эпоху. Однако вот что интересно: многие из писателей той поры еще в советское время по-своему выражали в своих произведениях черты православного мировоззрения и менталитета.

Удивительно, но факт: в условиях тотального хрущевского и постхрущевского наступления на христианство в советском государстве целая группа писателей (прежде всего назовем В. Распутина, В. Белова, В. Крупина) в основу своего творчества положила принципы Православия — в их народном стихийном вы-ражении. Народно-национальное начало несло в себе неистребимую сердцевину Православия как традицию, духовную и культурную. Писатели-деревенщики изображали в своих произведениях человека православного склада характера: смиренного, но душевно стойкого, отзывчивого на чужую боль, совестливого. То же самое можно обнаружить и в других областях искусства советской эпохи, например, в кино. Недаром известный актер и режиссер Николай Бурляев как-то сказал: «Лучшие фильмы российского кино даже безбожных времен, составившие вершину мирового киноискусства, по духу в большинстве своем - Православные, даже если о Боге и вере там впрямую не говорилось».

Свое особое место занял в этом ряду Виктор Астафьев. Воспитанный хотя и в атеистическую эпоху, но на образцах народной нравственности, он, по-видимому, с благоговением относился к Православным святыням, к вере, хотя и прибавил к этому со временем сугубо интеллигентскую болезнь: веру в Бога - без Церкви, без священников, без таинств. Как все сложно переплеталось в жизни Астафьева да, видимо, и многих других наших писателей той поры. В «Затесях» Астафьев выразил весьма скептическое настроение в понимании церковной жизни: «…Махая кадилом, попик в старомодном, с Византии еще привезенном одеянии бормочет на одряхлевшем, давно в народе забытом языке молитвы, проповедует примитивные, для многих людей просто смешные, банальные истины…Там, в кадильном дыму, проповедуется покорность и смирение…». Однако было и другое.

В интервью 1989 г. после поездки в Грецию Астафьев с увлечением и удивлением от увиденного говорил о посещении монастыря, о встрече с сербским священником о. Иеремеем, о том, как посетил пещеру св. Иоанна Богослова: «Я видел «Аапокалипсис», был в пещере автора этой бессмертной книги Иоанна Богослова. Видел рукописи, 13 тысяч рукописей хранятся в монастыре. Монастырю 900 лет. Все сохраняется усилиями монахов. Работают они очень много, к истории относятся архибережно. Иконы IХ, Х, ХI, ХII веков. Фрески сохраняются. Я смотрел внимательно на иконы и не мог понять, чем они от наших отличаются. Потом догадался. Я же привык с дырками иконы смотреть, все драгоценности-то с них сняты, разграблены, а тут все целые, в богатых окладах, они и смотрятся по-другому. Особое внимание привлекла рукопись на телячей коже VI века. Спросил, что там написано. Текстологи считают, что там послания доброго нам пути, счастья».

Но еще важнее было другое - подсознательное, воспринятое, что называется, с молоком матери. Многие его произведения показывают, что писа-тель органически усвоил народные представления о Православии. Эти представления лишены догматической точности, однако они зачастую глубоко и правильно отражают сущность православных воззрений на человечес-кую жизнь. Один из характерных примеров - знаменитая астафьевская «Царь-рыба». Казалось бы - о чем оно?

Здесь дело не только в теме природы и человека. Писатель настойчиво возвращается к вопросу о Боге. В патетический момент борьбы со смертью герой обращается с мольбою к Богу: "Господи! Да разведи ты нас! Отпусти эту тварь на волю! Не по руке она мне!" — слабо, без надежды взмолился ловец. - Икон дома не держал, в Бога не веровал, над дедушкиными наказами насмехался. И зря. На всякий, ну хоть бы вот на такой, на крайний случай следовало держать иконку, пусть хоть на кухоньке…"

В "Царь-рыбе" В. Астафьев скорее всего бессознательно выстраивает своего рода православную модель человеческой судьбы. Эта модель в каноническом Православии включает в себя три обя-зательных момента: грех — покаяние —-Воскресение во Хри-сте (прощение и дарование спасения). Эту модель мы находим во всех крупных про-изведениях русской классики.

Конечно, В.Астафьев не богослов и не сугубо религиозный писатель. Вряд ли его можно сравнивать, например, со Шмелевым, В. Крупиным. Его герой Игнатьич показан в главе "Царь-рыба” как обыкновенный человек, грех которого проявляется бытовым образом. Как и у всякого, его грех не бьет в глаза, а тихо живет в нем, полузабытый, не тревожащий совести. Как и всякий "обыкновенный грешник”, Игнатьич предстает перед нами как "гроб повапленный": снаружи украшен, а внутри смердит. Но даже сам Игнатьич до своего предсмерт-ного часа не ощущает этого смрада греховного. Автор пока-зывает аккуратность, мастеровитость, какую-то внутреннюю собранность Игнатьича. На людях он — человек не только достойный, но и, пожалуй, один из лучших в своем селе. Но это — суд людской. Над судом Божиим Игнатьич до поры до времени не задумывается, греха своего не видит.

А между тем В. Астафьев буквально "тыкает носом" своего героя в его грех. Его внешним повседневным выражением является браконьерство Игнатьича. Есть и грех внутренний, полузабытый, глубоко лежащий, "глухая, враждебная тайна", лежащая меж "двумя человеками". Этот грех — надругатель-ство над Глашей. Выстраивается образно-смысловой ряд: Природа-женщина - Рыба-женщина. Таким образом, браконьерство становится символом, затрагивающим не только внешнюю жизнь героя, но и его интимную, подотчетную одному Богу, жизнь.

Игнатьич уже до столкновения с рыбой пытался нести груз покаяния: "Ни на одну женщину он не поднял руку, ни одной никогда не сделал хоть малой пакости, не уезжал из Чуши, осознанно надеясь смирением, услужливостью, безблудьем избыть вину, отмолить прощение". Однако покаяние Игнатьича, по мнению В. Астафьева, неполное. И не потому, что покаяние начинается с церковного таинства исповеди а с церковью Игнатьич никак не связан. В этом, порою скептически относящийся к церкви писатель не упрекает своего героя. Каясь перед одн-ой женщиной, Глашей, герой «Царь-рыбы» браконьерствует и уничтожает другую «женщину» — природу. В. Астафьев хотя и не акцентирует эту мысль, но она угадывается в его авторской реплике: "Прощенья, пощады ждешь? от кого? Природа, она, брат тоже женского рода!" Поэтому-то покаяние Игнатьича названо автором "притворством". А он ждет от своего героя истинного и полного покаяния. Вне церкви - это экстремальная ситуация, когда герой находится между жизнью и смертью. Тогда-то он и вспоминает о Боге, от которого прятался всю жизнь. Это есть и в других произведениях Астафьева. Вспомним, как в его романе «Прокляты и убиты» герои вдруг духовно преображаются в экстремальной ситуации: «Да будь ты хоть раскоммунист, к кому же человеку адресоваться над самою-то бездной?…и все вон потихоньку крестятся да шопчут божецкое. Ночью, на воде кого звали-кликали? Мусенка? Партия, спаси! А-а! То-то и оно то…»

Истинное покаяние — с принятием мук смертных — Игнатьич приносит в свой "предсмертный" час, когда уже не остается надежды на спасение и когда вся жизнь встает у него перед глазами. Это покаяние разбойника, раскаявшегося в последний час свой на кресте. Но зато это — полное, от души принесенное покаяние. В. Астафьев не случайно, подчеркивая каноническую сторону события, говорит о смертных муках Игнатьича ("не все еще, стало быть, муки я принял"). В этот решающий час своей жизни герой В. Астафьева просит прощения у всех людей и особенно у Глаши, "не владея ртом, но все же надеясь, что хоть кто-нибудь да услышит его". Очевидно, что "кто-нибудь" — это Бог.

Здесь не только и не просто изображение больной человеческой совести. Писатель наделяет своего героя чуть ли не церковным представлением о грехе и образе покаяния (как высшая ступень - угождение Богу, затем - искреннее и глубокое покаяние с исправлением своей жизни, и наконец, при плохом покаянии - терпение скорбей и даже «мук смертных»).

И Бог услышал Игнатьича, принял на этот раз его покаяние. И послал ему не кого-нибудь, а брата, с которым у него была давняя вражда. Попросив же прощение "у всех", Игнатьич, стало быть, попросил прощения и у брата, и простил его. Теперь он ждет его уже не как врага, но как друга-спасителя. Здесь он действует по Евангельской заповеди: «Прощайте и прощены будете» (Лука, 6, 37), «Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших» (Мк. 11, 26).

Бог дает возможность и брату Игнатьича примириться с жиз-нью, заменяя в его душе вражду (вплоть до желания смерти брату) на милосердие. Царь-рыба снялась с самолова, приоб-рела свободу, — что символизирует ниспосланное прощение Игнатьичу и от природы.

Автор хорошо представляет себе тот путь спасения человеческой души (грех-покаяние-Воскресение), который преподан в Православии, и описывает в "Царь-рыбе" именно его. Так что кроме стихийного, народного Православия в астафьевском произведении налицо и сознательно усвоенное, хотя и своеобразно интерпретированное, каноническое православное учение о человеке и его земной судьбе. В то же время сложность писательской судьбы отразилась в его высказывании: «Слишком тихий интеллигентный Чехов - не мой писатель. Я люблю ярких, броских, люблю бесовщину».

Бесовщины в «Царь-рыбе» нет. Но художественный интерес произведению придает, по замыслу автора, именно неканоничность православных представлений о человеческой жизни, попытка объединить христианство и пантеизмом. В этом смысле В. Астафьев ярко демонстрирует, что литературное творчество практически никогда не может вполне соответствовать истине религиозной. Весь интерес в произведении почти с неизбежностью строится не на следовании указанной истине, а на оригинальном, даже индивидуальном - отступлении от нее. У каждого художника здесь - свое доминирующее начало. У В. Астафьева - это пантеистическая по духу идея Природы.

В повести писатель плодотворно прикоснулся (но лишь прикоснулся!) к каноническому пониманию в Православии темы греха и покаяния и расшил по этой канве свой художнический узор.